Несколько французских актеров (помнится, их было человек десять или двенадцать), живших и игравших в Москве, после ухода русских города не покинули. Утратив в пламени пожара все свое имущество, а потому, не имея средств к существованию, они пришли во дворец, чтобы просить о помощи. Среди них было две женщины. После того, как Императору сообщили о том, в каком бедственном положении они оказались, он отдал приказ позаботиться о них. С тех пор у них была еда. Время от времени в апартаментах Императора проводились собрания или вечеринки, на которых присутствовали придворные и старшие офицеры Гвардии, и эти актеры дважды или трижды посетили салон Его Величества. А когда было принято решение покинуть Москву, несчастным актерам не оставалось ничего лучшего, кроме как последовать за нами и они присоединились к императорскому обозу. Страданий на долю двух бедных актрис выпало немало. Одна из них – уже пожившая и приобретшая некий опыт, была полна сил и энергии, а другая – юная и хрупкая девушка. Как-то раз, в один из дней нашего отступления, я видел, как первая грелась у костра маленького бивуака нескольких матросов Гвардии, холод уже понемногу давал о себе знать. Эти люди, прибывшие в Россию с юга Франции и уже в достаточной степени утратившие боевой дух, громко жаловались на то ужасное положение, в коем они оказались. Вину за свалившиеся на них напасти, они возлагали на приведшего их в эту адскую страну Императора, и в самых злобных и яростных выражениях выражали свой гнев. Так вот, эта женщина, пытаясь утешить и воодушевить их, кроме всего прочего сказала им: «Вы браните Императора, но не кажется ли вам, что он страдает столь же сильно, как и вы, а кроме того, еще и из-за мучительного понимания того, что не в силах оказать помощь стольким храбрецам, которые – как и вы тоже – здесь и готовы куда угодно следовать за ним? Разве вы не видите его постоянно среди вас, идущего пешком и разделяющего вашу усталость? Будьте же смелее, энергичнее, боритесь с постигшими всех нас суровыми испытаниями. Помните – вы солдаты и французы!» Немного помолчав, она добавила: «Вот я – бедная и уже немало лет прожившая женщина, я потеряла все, у меня нет даже самого необходимого, у меня нет будущего, и что теперь? У меня что, не повода для недовольства? И все же, несмотря на все те страдания, с коими мне приходится сталкиваться ежечасно, я смиренно и мужественно терплю их. Слабость и малодушие лишь еще больше огорчают и делают нас более несчастными, чем мы есть. А значит, будем надеяться. Каждый минувший день еще на шаг приближает нас к той прекрасной стране, в коей мы, несомненно, окажемся, но для того нам и нужны смелость и настойчивость. Вы молоды, смотрите только вперед, будьте стойкими и в конечном итоге, вера в успех спасет вас».

При выезде из Москвы, молоденькая актриса, которой посчастливилось уберечь от огня часть своего имущества, уложила его в небольшую и запряженную двумя резвыми казачьими конями, коляску. Временами она путешествовала пешком, иногда верхом. Однажды, во время спуска с холма, слева от нас раздалось несколько пушечных залпов, и над дорогой полетели ядра – одно из них, ударив ее коляску, нанесло ей такой урон, что дальше двигаться она не могла. Бедняжке, которая в тот момент, к счастью, шла пешком, пришлось отказаться от нее и перегрузить столько своего багажа, сколь было возможно, в один из императорских фургонов. По прошествии нескольких дней я узнал, что она потеряла все, а может, лишь большую часть своих вещей. Не припомню, чтобы видел этих несчастных актрис или кого-нибудь из их спутников ни в Смоленске, ни в Вильне. Как и многие другие, они, вероятно, или погибли или попали в плен.