Еще за полчаса до того, как мы добрались до первых домов Москвы, мы достигли холма, с вершины коего могли рассмотреть весь город – его многочисленные колокольни, церкви и Кремль. Эти колокольни – высокие, восьмигранные и сужающиеся кверху колонны, каждая из них увенчана своеобразной золоченой грушей с прикрепленными к ней легкими цепями полумесяцем и крестом. Столб густого черного дыма вздымался ввысь откуда-то из центра города – это горел какой-то дом, но то был единственный пожар, который мы видели. Тогда часы показывали, возможно, либо одиннадцать или половину двенадцатого. Менее чем через час мы уже шли по городу и удивлялись тому, что по пути не встретили никого, кроме некоторых бедняков. Дома казались пустыми и заброшенными. Мы видели лишь польских и французских солдат, и чем более мы приближались к Кремлю, тем чаще.

Обогнув угол одной из улиц, мы натолкнулись на поляка-гвардейца – с несколькими бутылками – под мышками и в руках. Он предложил нам одну, и мы ее приняли, но, поскольку открыть ее было нечем, мы вернули ее поляку для того, чтобы он отбил ее горлышко камнем. В бутылках оказалось шампанское – мои спутники и я весьма неплохо приложились к нему, и оно нам очень понравилось. Затем мы продолжили путь в Кремль, в который вскоре и вошли через западные ворота. Пройдя дальше, мы увидели трех или четырех, сидевших у стены слева, нескольких мамлюков – сойдя со своих коней, они отдыхали. Вскоре мы добрались до некоей площади, которую я буду называть Западной площадью. Там мы покинули карету и разошлись – каждый из нас был намерен присоединиться к своим товарищам по назначенной им службе. Приблизившись к месту, куда призывал меня мой долг, я осмотрелся. Дворец состоит из разных, но объединенных в единое целое зданий разнообразной архитектуры. Слева от большого здания в восточном стиле есть широкая лестница, завершающаяся внутренним мощеным двором, простирающимся вправо, в конце которого находилась ведущая в апартаменты Императора, дверь. Там, в большой комнате, я и нашел своих товарищей по службе.

Император, переночевавший в предместье под названием Дорогомилово, пришел утром – дабы полностью овладеть обителью русских царей.

После того, как с пришествием ночи Император удалился к себе, мы тоже решили дать себе покой. Мои спутники, которые раньше меня прибыли в Кремль, обеспечили себя всем нужным для постели, у меня же не было ничего. Они ничего не приберегли для меня, но все же мне удалось устроить свою постель. Угол нашей комнаты покоился под большим балдахином – сотканным из тонкой шерстяной нити и очень легким. Сложив его вдвое несколько раз, я понял, что теперь у меня есть своего рода тюфяк – я расстелил на полу, а подушкой и одеялом стали моя дорожная сумка и плащ. В надежде провести спокойную ночь, я лег спать.

Все было спокойно в царском дворце, полная тишина, все – независимо от того, как кому удалось устроиться – погрузились в глубокий сон. Посреди ночи я проснулся, возможно, около полуночи или часа, и ничего не слышал, кроме вздохов спящих людей. Я открыл глаза и протер их – вся комната была озарена ярким светом. Поднявшись, дабы узнать, откуда он, я подошел к окну – и был просто поражен, увидев весь город в огне, по крайней мере, южную и западную его части, ведь наши окна выходили на Москову[2] и запад. Какое ужасное зрелище! Представьте себе, допустим, столь же большой город, как Париж – объятый пламенем пожара, и наблюдающего за ним – ночью – с вершин башен Нотр-Дама. Я сразу же бросился будить моих товарищей. Спустя мгновение они уже стояли у окон, за которыми грандиозный пожар пожирал Москву. Поскольку Император должен был немедленно узнать о случившемся, Констан решил войти в комнату Его Величества. Первый камердинер покинул на несколько минут, но поскольку никаких указаний он нам не оставил, все – не имея лучшей идеи, чем дождаться рассвета, снова улеглись. Мы ждали его с нетерпением.