– А нашей мамочке я передам, что ты её любишь, скучаешь, целуешь. Но сегодня сбылась твоя самая заветная мечта – стать настоящим мужчиной и продолжить славную династию Петровских, в которой были царские офицеры, белые офицеры, красные офицеры, советские офицеры. И какого бы цвета флаг не реял над нашей многострадальной Родиной, Петровские будут всегда защищать этот флаг и родную землю.  А то, что руководить вами станут командиры не всегда достойные уважения, и приказы будут один дурнее другого, не удивляйтесь. Это беда армии. Беда именно из-за вас самих, ребята. Умные и толковые, устав от хамства и тупости бездарей, обличенных властью, зачастую не доходят до выпуска, бросая все на полпути. А бездари, чтобы скрыть ничтожность свою, лезут и прутся в армию. Где у подчинённых нет возможности обсуждать действия командира-самодура, карьериста, лизоблюда, раздолбая, истерички и недоучки. Беда это нашей армии, беда… Поэтому ребята, хорошо учитесь! Достойно служите! Настанет и ваше время. Когда станете большими начальниками, не глумитесь над людьми, как сейчас вам достаётся от…

      Полковник, мельком бросив взгляд на лейтенанта так и стоящего с открытым ртом, замолчал и повернулся к сыну.

– Ты ещё здесь? А ну, марш на  экзамены!

      Петровский сдал все вступительные экзамены на пятерки. И служил образцово, наряды тянул без нытья и стенаний. Папой героическим никогда не кичился и за его авторитет не прятался. Перед остальными ребятами московскими замашками не рисовался. Короче, был вполне нормальным и адекватным  мужиком.

      Так сложилось, что по воле мандатной комиссии распределили нас с Петровским в 4-ю роту. И однажды, все еще находясь под впечатлением от его виртуозно-матерной тирады, я поинтересовался, откуда рафинированный москвич обладает столь глубокими познаниями в непечатном разделе русской словесности.

      Курсант Петровский улыбнулся и задорно подмигнув, выдал следующее.

– Понимаешь, мы же не всегда в Москве жили. Папу помотали по гарнизонам, мама не горюй! Я асфальт в первый раз увидел, когда мне 12 лет исполнилось. Но не в этом дело. Там, где я вырос, детских садиков вообще не было. И моими няньками были солдаты. Все их «педагогическое образование» –  это ШМАС . Ребенком я был, ой, каким непослушным. Так что о методах Ипатьева и Еблонского, можно сказать, наслышан с самого детства. Вот так!

       Справедливости ради, курсант Петровский был очень вежливым, корректным, ответственным, исполнительным и аккуратным военнослужащим, и скрупулезно выполнял все поручения, приказы и распоряжения. Единственное, что его отличало от остальных ребят – когда шутки некоторых зарвавшихся офицеров с убогими потугами на юмор и оригинальность доводили нас до белого каления, он твердил с философским спокойствием и обреченным придыханием.

– А что вы хотели? Мы все здесь с вами  люфтваффельники.

     Так и прозвали его – Люфтваффе. Далее, в зависимости от обстоятельств, прозвище трансформировалось в Люфт, Ваффе, Люфтвафельник или просто – Ваффельник. Он никогда не обижался. Ибо считал, что данное прозвище наиболее правильно обозначает и емко отражает не его человеческую сущность как личности, а положение курсанта в армейской иерархии в целом.

        Прошли вступительные экзамены. Закончились всевозможные психологические тесты. Местами хитрые, местами занудные. Завершились дотошные и скрупулезные проверки по линии особого отдела. Мы посетили военных медиков, проскочили суровую мандатную комиссию. И наконец поступили в военное училище ВВС.

        Впереди нас ждала ассимиляция в армейской среде в виде КМБ  и планомерная подготовка к принятию Присяги.