Я записал имя и номер телефона этого человека, чтобы внести в краткий список контактов в Коста-Рике для Гарри. Я надеялся, что, может быть, этот Лоренцо сумеет связаться с матерью Кати.

– Вы сказали, что в Коста-Рике у Пайка был с собой компьютер, которым он воспользовался, чтобы скопировать те фотографии?

– Да, переносной.

– Полагаю, что, направляясь домой, в США, он не забыл захватить его с собой.

– Нет, конечно. Иначе как бы он распечатал снимки в своей студии? Те, что полиция изъяла из моей сумки.

Компьютер на месте преступления – это лучший друг полицейского. Именно эту вещь они стараются сразу же оттуда забрать. Но в нашем случае именно эта вещь исчезла.

– Вы не знаете, что случилось с компьютером?

– Что вы имеете в виду?

– Компьютер Пайка пропал. Полиция не нашла его в доме.

– Он стоял на столе в студии. Пайк держал его именно там. Он был там, когда я покидала дом в ту ночь.

– Вы в этом уверены?

– Уверена. Я видела его, когда оставляла на столе записку.

В одном из отчетов с места преступления говорилось, что для ведения бизнеса Пайк имел собственную вебстраницу. И беспроводная антенна для входа в Интернет, и принтер – все в студии оказалось на месте. Но компьютера не было.

В обычном случае это стало бы проблемой для этих ограниченных идиотов. Почти всегда ответ на то, что произошло в доме, можно было найти в компьютере – в электронной переписке или в адресах, которыми люди чаще всего пользуются в Интернете. Все это оставляет следы. Но сейчас, похоже, полицейских совсем не беспокоили эти вещи, возможно, потому, что у них была Катя и, как им казалось, целая гора улик против нее. Но обнаружить у Кати компьютер Пайка, как и исчезнувший тайник с монетами, полиция так и не смогла. И они никак не могли объяснить это исчезновение. Все те же мелкие вопросы, на которые нет ответов.

Как считала Катя, все сводилось к фотографиям.

Я спросил ее о матери, о том, не было ли у нее проблем с законом.

– Я знаю, о чем вы подумали, – нахмурилась Катя, – о том, что если моя мать ездит в Колумбию, то она каким-то образом связана с наркотиками.

По тому, как мучительно она выдохнула эту фразу, было видно, что тот же вопрос не дает покоя и ей самой.

– Нет, это не так. У нее никогда не было проблем подобного рода, и она никогда не стала бы заниматься этим. В противном случае я бы знала. Никто из моей семьи никогда не имел дела с наркотиками. Можете проверять, но вы ничего такого не найдете. Кроме того, я не думаю, что Эмерсон искал нечто связанное с наркотиками. Здесь что-то другое.

– Откуда вы знаете?

– Я не знаю. Я просто чувствую. Он искал что-то или ко го-то, имеющего отношение к этим фотографиям. Вам нужно поговорить с моей мамой. Возможно, она все объяснит.

– Но как мне с ней связаться? У вас есть номер ее телефона в Колумбии?

Катя покачала головой:

– Я даже не знаю, где она остановилась. Обычно она звонит домой примерно раз в неделю.

– Откуда именно она звонит?

– Из Медельина.

В течение трех дней после того, как обнаружил и идентифицировал нарукавный знак, Орвилл Ханикатт колебался, стоит ли ему приступать к выполнению задания, полученного от Пайка. Он попусту потратил целый день, взяв выходной. У него накопилось больше месяца неиспользованного отпуска, который никто не оплатит ему при выходе на пенсию.

Для того чтобы разобраться с тем, что именно было на снимках Пайка, ему нужно было попасть в лабораторию в подвальном помещении, когда там никого не будет.

Такая возможность могла представиться только ночью. На нижнем этаже работал маляр. И никто не собирался дышать теми ароматами, которыми сопровождалась его работа.