– Полчаса назад. Когда они на рыбалку уезжали.

– Все?

– Все, кроме Графина. Ты ему заплатила?

Дождалась кивка Дашуни.

– Бродит, словно наказание, возле наших палаток и, похоже, покидать нас не собирается.

Рюкзак Громовой опустел, а его хозяйка подустала раскидывать вещи. Она приложилась к бутылке с водой и нахмурилась. Алиса, по привычке, стала наводить порядок.

– Можешь сказать, что искала?

Она свернула Дашины джинсы и сунула их в пустой рюкзак. Взялась складывать свитер. Подружка раздражённо помотала головой, – Шуйская мешала думу думать, – не в силах терпеть, выхватила свитер из рук аккуратистки и отшвырнула в сторону.

– Если бы я знала, что здесь встречаются такие крутые пепсы…

На брезентовое крыло набежала тень, и палатка содрогнулась: кто-то споткнулся о боковую растяжку.

– Блин! – послышался голос Эдика. – Тук-тук. Можно?

Даша продолжала мечтать:

– …была бы я на мотоцикле, он бы на меня по-другому смотрел.

К девицам заглянул сочувствующий Эдик с предложением:

– Надень браслеты с шипами и кожаные трусы с бахромой. Он будет сражен.

– Думаешь? – сомневалась сестра.

Эдик опустился на четвереньки и проворно влез в палатку, где зачарованно уставился на кучу скомканной одежды. Цветная гора впечатляла.

– Сама увидишь. Рухнет к ногам. Девочки, где моя бритва?

Алиса распихивала вещи по рюкзакам. Услышав слова Эдика, она оторопело взглянула на вопрошающего.

Бриться Эдик не любил, а лучше сказать – ненавидел. Будучи дома, он искренне радовался, что в лесу «можно ходить небритым» и всем надоел со своей будущей бородой до пупа.

– Вчера кому-то было пофиг: бритый он или небритый, – хохотнула сестрица. – Из-за Криски суетишься? Зря. Ты для неё – чума и ботан.

– Сама перед Филькой ковриком стелешься, – не остался в долгу Эдик.

– Не перед Филькой, а Филимоном. Еще раз услышу, по тыкве дам.

Алиса с некоторым недоумением наблюдала за перебранкой Громовых.

– Вы, право, оба за сутки поглупели! Объясните мне, что это была за ночная прогулка с металлоискателем? Нашим поискам необходима широкая реклама?

Брат с сестрой замолкли и переглянулись:

– Вышло случайно, – проблеял Эдик и вдохновился придумкой. – Он сам вывалился из чехла.

Он живо представил, как вываливаются штанги, если, конечно, предварительно расстегнуть и очень хорошо потрясти. А что? Очень может быть.

– Сам, – подтвердила Громова и приложила бутылку к щеке.

– Угу, – поверила Алиса.

– Пришлось демонстрировать.

– И аудитория благодарная: хлеба вы к тому моменту уже получили, не хватало зрелищ. Не врите! Попробую угадать, кому из вас первому пришла в голову мысль похвастаться.

– Я всего лишь смоделировал ситуацию: как могло быть, – признался Эдик.

Даша откинулась на спину и вытаращилась в брезентовый потолок.

– Хочу стать его чёлкой! – заявила она.

– Кем? – не поняла Алиса и уставилась на спутанные кудри подруги.

– Девушкой его.

– Понятно, «Аську» демонстрировала ты. – Она обернулась к Эдику. – Ты кем хочешь стать?

– Я?! – изумился брат будущей чёлки и встревожился.

Ему очень не понравилось, что Алиса перестала складывать вещи, сжала губы и прищурилась.

– Кладоискателем! – выпалил он и добавил мудрое. – Дашунь, оставайся на хозяйстве. Бельё там вари, щи стирай, а мы быстренько пробежимся по периметру, коня поищем.

– Ищите, – равнодушно отозвалась Громова.

Её совсем не интересовала грядущая стирка и готовка, зато волновал вечный вопрос:

– Он тебе утром про меня ничего не говорил? – пристала она к Шуйской.

Алиса мотнула головой, доставая из рюкзака пленочный фотоаппарат.

– Мастодонт, – оценил Эдик. – Как он дожил до наших цифровых времен? У тебя, наверняка, и пленка запасная есть.