Чтобы здоровый русский парень пил в баре вино – это для американцев. Но, тем не менее, вино он пил.

– Есть ли поблизости стрип-клуб?

– Есть. «Майами». Недалеко от отеля. Это ночной клуб, он начинает работать с семи. Мы проверяли, его там не было.

– Есть ли другие заведения «topless»?

– Поблизости нет.

– Я бы хотела съездить в «Майами». Мне надо с чего-то начинать.

Я вернулась домой, приняла душ и отправилась в «Майами». В семь тридцать я оказалась в горящем огнями заведении. Встретили меня как родную. Я показала жетон. Настроение у встречавшей дивы не испортилось:

– Чем можем помочь? У нас полный порядок.

– Мне нужна девочка, говорящая по-русски.

– Понимаю, но у нас таких нет.

– Где есть?

Дива долго не задумывалась:

– Вам надо ехать в «Тропикану».

– Далеко отсюда?

– Минут десять.

Оказалось ближе. И снова бьющая по ушам музыка, полуголая встречающая дива. Толпа в вестибюле. Круглый зал с кабинками по окружности и пять шестов в центре. Около двух извиваются стриптизерши. Я села. Сразу же рядом оказалась девица, которая меня встречала. Я попросила:

– Бокал красного вина.

– Пять долларов.

Здесь всегда деньги вперед. Но цены божеские.

Мимо шастали танцовщицы. Я подозвала одну:

– Русские у вас есть?

– Конечно. Я сейчас позову к вам Наташу.

Что за наваждение, почему-то обязательно Наташа! В Европе вообще русских девушек в подобных заведениях зовут Наташами.

Подошла среднего роста блондинка:

– Ты искала русскую?

– Посмотри, – я протянула фотографию убиенного Алексея. – Ты его встречала?

По ее открытому рту я поняла, что встречала.

– Да, я его знаю. Он со Светкой… – она подыскивала слово, – часто разговаривал.

Она рассматривала фотографию с повешенным парнем.

– Его что? Убили?

– Догадалась. Ты знаешь, кто он?

– Нет. Знаю, что зовут Толиком, работает в каком-то парке, собирает аттракционы… То есть теперь уже работал. Но вы поговорите со Светкой.

– Поговорю. Но ты не ошиблась? Его действительно зовут Толиком?

– Да, он говорил: Толик.

– Позови Свету.

– Она к вам подойдет.

Светлана появилась почти сразу. Такая же как и все. Натертая мазями, с веселыми глазками. Очевидно она только что закончила выступление, поскольку была без бюстгальтера. Блестки в волосах, прямой нос, крепкие груди и ноги балерины.

– Мне сказали, что Толика убили.

– Тебя не обманули. Мне нужно с тобой побеседовать.

– Сейчас не могу.

– Ты когда заканчиваешь?

– В четыре.

– Давай встретимся завтра.

– Хорошо. Где?

– Где скажешь.

– В час в Starbuks кафе на Парк авеню в Винтер парке. Найдешь?

– Найду.

Я залпом выпила бокал вина, очень кстати неплохого, и отправилась домой.

На следующий день в час дня я сидела в «Starbuks» на Парк авеню. Это, пожалуй, единственная европейская улица во всех Соединенных Штатах, столики на тротуарах, дамы с собаками и почти европейский рынок.

Моей вчерашней ночной феи не было. Я заказала кофе, села за столик.

– Вы меня не узнали?

Это произнесла женщина лет тридцати, сидящая за соседнем столиком. Рядом с ней чинно уплетала мороженое девчушка лет восьми.

Я ее действительно не узнала. В строгой закрытой блузке и джинсах, со здоровым не накрашенным лицом – узнать вчерашнюю стриптизершу было трудно.

– Это ваша дочка? – единственное, что я могла произнести.

– Да, моя Соня, – не без гордости ответила Светлана. – Вы меня не узнали?

Я уже давно вышла из наивной веры в тяжелые условия, которые затолкнули непорочных дев в бездну порока. Эта тоже начнет рассказывать об интеллигентных родителях, попавших в безвыходное положение, о мерзавцах, которые помешали ее закончить балетную школу. А начав врать, уже не остановится. Правду от такой не узнаешь. Но ничего не поделаешь и я решила опередить: