К концу второго дня, окончательно сраженный лихорадкой он набрел на небольшой ручей. Оторвав от раны запекшиеся полоски рубахи, он выполоскал их в воде, осмотрел и промыл воспаленную и сильно покрасневшую ключицу. Джеймс лег в густую траву и понял, что дальше идти он не сможет. Битва проиграна… Он смотрел на темнеющее небо и ждал, когда его сознание окончательно померкнет.

Стали зажигаться первые звезды, и одна была особенно яркой. Она приковывала взгляд, сияя неземным голубым светом. Потом она стала приближаться, увеличиваясь и меняя цвет на бирюзово-зеленый, потом желтый, пока не превратилась в огромный немного вытянутый вверх огненный шар, зависший над ближайшим холмом. В полной тишине он вращался и рассыпал спиралями огромные искры, таявшие в воздухе. Через некоторое время из нижней его части появился слепящий голубой луч, который коснулся его, и Джеймса окутало сверкающее холодное пламя. Но не испуг, а покой и умиротворение охватили Джеймса – он понял, что видит ангела, спустившегося с небес за его душой. Шепча молитву, он закрыл глаза, смирившись с судьбой.

Джеймс видел Лауру. Она присела рядом с ним на траву и осторожно провела кончиками пальцев по его лицу, потом прикоснулась к ране. Приятная прохлада ее руки остудила жар, и он впервые вдохнул полной грудью. «Очнись, еще не пришло твое время …», – услышал он тихий голос, родившийся в его сознании. С трудом приподняв отяжелевшие веки, он увидел нечеткий силуэт жены. Только ее волнистые каштановые волосы стали темными и прямыми, а голубые глаза были чернее ночи.

Борясь с оцепенением, Джеймс попытался привстать, но застонав от приступа боли, вновь откинулся на траву. «Странно, – подумал Джеймс, – никогда не думал, что боль не оставляет и после смерти. И почему Лаура встречает меня здесь?», – вдруг похолодел он. Сознание медленно возвращалось к нему, и только через несколько мучительных минут, растянувшихся для него на целую вечность, он понял, что все еще жив, а рядом с ним совсем не его жена.

– Кто ты? – едва слышно спросил Джеймс, рассматривая молодую индианку. Она была поразительно красива. Светлую кожу лица покрывал легкий загар, высокие скулы подчеркивали огромные темные миндалевидные глаза, нос был тонкий и изящный, а губы четко очерченные. Роскошные черные волосы, прихваченные только красной головной повязкой, свободно спадали на спину. Одета она была в шерстяную рубаху, вышитую по вороту и по низу, кожаные штаны и мягкие мокасины. С первого взгляда – обычная индианка, но весь ее облик дышал внутренней силой, а взгляд проникал в самые сокровенные уголки души.

Ничего не ответив, девушка поднялась и отошла к ручью, где стоял, перебирая копытами, потрясающий гнедой жеребец. Она подвела к нему коня и, почти прижавшись к мохнатому уху губами, что-то прошептала. К его изумлению, жеребец, вдруг став на передние колени и согнув задние ноги, почти лег на землю, после чего индианка жестом попросила Джеймса взобраться на лошадь. Он попытался приподняться, но тело практически не слушалось его. Тогда девушка с трудом втащила его на лошадь, положив его поперек спины лицом вниз и закрепила ремнями. Жеребец резко поднялся на ноги, и от оглушительной боли Джеймс потерял сознание.

Индианка осторожно вела на поводу коня со странной поклажей все выше и выше в Черные холмы. Сквозь забытье Джеймс иногда стонал, по его телу катились большие капли пота, но стоны становились все тише и слабее, а по лицу стала разливаться восковая бледность. Несколько раз индианка останавливалась и прикладывала руку к его голове. От этого, кажется к Джеймсу возвращалась жизнь, но ненадолго. Женщина стала заметно волноваться и подгонять коня на нелегкой крутой каменистой дороге.