– Что же ты творишь-то, сын? Вором решил заделаться, своих обкрадываешь?! Что теперь о нас люди будут думать? – он, не глядя, вырвал у меня колечко и, крепко взяв за руку, развернулся обратно к дому Будулая. – Сам ему ворованное вернешь и поклянешься, что больше так делать не будешь, понял?!

– Я не воровал! – на глазах от обиды и ложных обвинений выступили предательские слезы. – Это мое кольцо.

– Ты еще и с отцом споришь?! – он осуждающе покачал головой. – Твоим оно будет, если ты сам его сделаешь или купишь. Или подарят! А если без спросу взял и нагло присвоил, то эта вещь ворованная. Уяснил?!

– Уяснил, – я, исхитрившись, вырвал руку из его железной хватки и потер покрасневшее запястье ладонью. – Только кольцо это моё… – предательски хлынувшие слёзы прервали мою обличающую фразу, под непонимающим взглядом отца и моим недоумением. Странно, я ведь совсем не хотел плакать, но слезы лились ручьем, и я периодически всхлипывал и размазывал их по щекам.

– Ну всё, разнылся как баба! – Дайчин осуждающе покрутил головой и, уперев ладони в колени, наклонился к моему лицу. – Ноешь как девчонка, какой из тебя мужчина вырастит, а?

– Каким воспитаешь, таким и вырасту, – сквозь слёзы промямлил я, всё сильнее удивляясь их обильному излиянию. И тут до меня дошла одна удивительная странность, на которую я ранее не обращал внимания. Ни в своем доме, ни в доме Будулая я не видел отхожего места и вспомнил, что еще ни разу не ходил в туалет с того момента, как оказался в этом мире. Я ем, я пью, а в туалет не хожу…

– Ох, сынок, – Дайчин грузно сел в дорожную пыль возле меня, внимательно вчитываясь в только ему видимый текст кольца. – «Кольцо малого равновесия». Редкий предмет. +2 к выносливости, +2 к ловкости. Создатели отец и сын Сеппа.

– Еще одну характеристику добавить и кольцо станет уникальным… – прокомментировал я прочитанное отцом, при этом слёзы прекратились, как по мановению волшебной палочки.

– Да как же так, – отец провел пятерней по своей густой шевелюре. – Это ты сюда две характеристики добавил, и, значит, две в браслет и только тогда сознания лишился. Это сколько же в тебе силы таится? – Дайчин ошеломленно посмотрел мне в лицо. – Неужто в тебе талант архимага дремлет?!

– Я не знаю. Я вообще-то обиделся!

– На что? – на лице отца вновь появилось неподдельное удивление. Несмотря на всю свою физическую мощь, силу и мастерство, он всё-таки был достаточно наивным и добрым человеком, и, видимо, многие односельчане пользовались этой его чертой характера.

– На вора и бабу…

– Ха, – Дайчин широко улыбнулся – А кто только что сказал: «Я обиделся»?!

– Ладно, бабу опустим, а за вора очень обидно.

– Ну, – на лице Дайчина вновь отразилась гамма разнообразных эмоций, от растерянности до раскаяния – Ты прости меня. Впредь я не буду делать скоропалительных выводов.

– Тогда исполни одну мою просьбу…

– Какую?

– Давай сейчас еще раз сходим на Лысый холм.

– Мать заждалась, сынок. Давай лучше завтра.

– Дядя Дайчин, ты чего в дорожной пыли расселся, – мы с отцом одновременно оглянулись на девичий голос. По дороге шла маленькая девочка, моя ровесница, с белокурыми кудряшками, закрывающими половину симпатичного личика со вздернутым носиком. В руках она несла небольшую глиняную крынку с молоком. – Если тебе нехорошо, я могу папу позвать, чтобы он помог.

– Спасибо, Камочи, со мной все хорошо. Ты, солнышко, лучше забеги к тёте Илу и скажи, что мы с Кушем задержимся и придем попозже.

– Хорошо, дядя Дайчин, скажу, – девчонка прошла мимо меня и, заметив мой пристальный взгляд, высунула язык и засмеялась.