Все переводили взгляд с Рамзина на нового внезапно объявившегося персонажа. Даже Сокольников, вечно выкрикивающий гадости с безопасного расстояния, вдруг заткнул свой грязный рот.

Дотронувшись пальцами до разбитой губы, Рамзин громко сплюнул и произнес:

– Ща я тебя урою. Ты – покойник.

Шоу подходило к своей кульминации. Но из всех детей в толпе одна девочка была шокирована увиденным больше всех. Потому что всю эту сцену она уже видела.

В своих картинах.

1

Когда-то на месте городской свалки находилось небольшое предприятие по деревообработке. Непримечательный провинциальный городок, в котором происходят эти события, был довольно молодым по меркам подобных населенных пунктов. При его заселении многие участки были еще не тронуты беспощадной рукой урбанизированной машины. И хотя по мере роста населения в городе и внедрения различных промышленных процессов прошло немало времени, тот клочок земли, где было воздвигнуто деревообрабатывающее предприятие, оставался почти не тронутой цивилизацией до самого конца.

Лесопилка была неким придатком города. Где-то на краю, куда не доходил ни гул автомобилей, ни свет магазинных вывесок. Предприятие жило своей жизнью. Лишь болотистая местность, заросшие тропинки и разношерстная община деревьев и высокой травы вокруг – вот, что вставало стеной на защиту лесопилки от внешнего мира.

Вскоре предприятие прикрыли. Еще долгое время на месте деревообрабатывающей зоны был расстелен ковер из опилок на земле, а воздух был пропитан специфическим ароматом древесной стружки. И хотя после все постройки лесопилки были снесены, болото высушено и завалено землей, а большая часть леса вырублена, запах обосновался здесь окончательно и бесповоротно.

И как бы не любил Николай Набоков этот аромат обработанной древесины, сегодня, впервые за долгие годы, он его совершенно не чувствовал. Окутанный тревогой, страхом и возмущением, контуженный то и дело озирался через плечо, быстрым шагом рассекая груды мусора. Из-за чрезмерно торопливой походки, «страж» городской свалки начал немного прихрамывать.

Мужчина что-то бормотал себе под нос. Теперь это были не прилипчивые мелодии, а невнятные бормотания, которые невозможно было разобрать. Николай шел и грозил пальцем какой-то незримой сущности, но делал это так горячо и напористо, что в его решимости не было никаких сомнений. Решимость Набокова была, действительно, непоколебима.

На его «королевство» совершено грязное нападение! Федю, его горячо любимого друга и верного сторожевого пса, придали жестоким мучениям и страшной смерти! А самое возмутительное было то, что сам Николай ничего не смог с этим поделать! Подобные мысли на повторе прокручивались в затуманенном сознании контуженного мужчины. Набоков не знал, кем был его враг. Не знал он и на что, тот был способен. Но Николай точно знал, что должен защитить свою свалку, и горе тому, кто встанет у него на пути.

Добросердечный, но раненный в сердце самым ужасным образом калека, приготовился к битве.

2

О произошедшем мужчина предпочел умолчать. Во-первых, калека хорошо знал, что его рассказу едва ли поверят. Николаю вообще частенько мерещилось то, чего не описали бы даже самые смелые фантасты. Но то было последствием контузии вперемешку с крепким алкоголем в крови, и являлось тем, на что не следовало обращать должного внимания. Однако сегодня все было иначе. Во-вторых, Николай был убежден в том, что он, и только он единолично и самостоятельно должен избавиться от этой мерзости, что поселилась в самом сердце дорогой ему свалки.

Одним словом, решение было принято. Наконец, Набоков добрался до небольшой коморки с инструментами. Для него доступ к помещению был открыт. Персональный ключ от замка всегда был при калеке. Конечно, поначалу рабочие опасались оставлять Набокова наедине с колющими и режущими приспособлениями. И тем не менее, мужчина в очень короткий срок завоевал доверие работяг, продемонстрировав и аккуратное обращение с инструментами и, одновременно с этим, креативную часть своей натуры.