– Офигеть! – возмутился жених. – И откуда такие расценки!

– Денег нет, пой песню – подсказала свидетельница.

– затянул жених и друзья подхватили:

– О, нет, нет! – такая песня нам не подходит, – возмутилась свидетельница. – Во-первых, что это за пошлый куплет, а во-вторых оторвали не яйцы, а яйца!

– Что было, то и оторвали! – засмеялся жених и запел другую песню:

– Я люблю тебя до слез, миллионы свежих роз! А дальше я не знаю!

– Хорошо! – свидетельница на ходу придумывала новое испытание. – Тогда давай ты станцуешь.

– Запросто! Только я буду прыгать в танце! – сказал жених, прыгнул и вырвал у свидетельницы туфлю вместе с ключом.

– Ура! – закричали друзья жениха, и оттеснили от дверей свидетельницу.

– Я иду к тебе, любовь моя! – прокричал жених, вставил ключ в замок и распахнул дверь.

В темном помещении подсобки, белея свадебным платьем между ящиков и коробок, раскинув на полу белокурые локоны, лежала Александра. Она была мертва.

Полиция приехала минут через пятнадцать после прибытия «скорой помощи». Старший следователь майор Андрей Петров – коренастый, простоватый на вид мужичек с огромными клешнями-руками – был знаком мне с давних времен. Будучи журналистом, я сделал о нем два сюжета: один про то, как он на корпоративе с шашлыками, посвященному Дню милиции, спалил по пьянке служебный УАЗик; и второй сюжет о том, как майор Петров в одиночку обезоружил троих матерых преступников. Первое, конечно никак не противоречило второму. Настоящий мужчина может, как говориться и «на грудь взять» и в морду дать. Но за сюжет о том, как в милиции горят на работе не только люди, но и материальная часть, Петров обижался на меня чуть ли не год, а за второй сюжет сказал сухое «спасибо». Можно считать, что на данный момент наши отношения с ним были на нулевой отметке. Возможно, что именно поэтому он с большой насторожённостью осмотрел мою фигуру, сидящую с блокнотом и ручкой в руках посреди банкетного зала рядом с врачами «скорой помощи» возле трупа невесты.

– Что здесь произошло? – спросил Петров медиков.

– Летальный исход по неустановленной пока причине, – ответил врач скорой.

– То есть как «по неустановленной»? – удивился Петров.

– Следов какого-либо явного насилия я не обнаружил, возможно, что-то с сердцем, возможно, нет. Вскрытие покажет.

– Понятно, – сказал Петров, и принялся составлять протокол.

– А я бы осмотрел место происшествия, сделал бы список гостей и опросил бы свидетелей, – без особого вступления влез с советом я.

– А, Дмитрий, привет! – Петров сделал вид, что только что узнал меня. – Хорошо повеселились! Или ты здесь по работе?

– По работе.

– А по какой? Я слышал, что ты теперь детектив?

– Здесь я был как журналист, но…

– Понятно, – ответил Петров. Это было его любимое слово. – Что тут произошло?

– Невесту украли, спрятали в подсобке, когда нашли, она была уже мертва – ответил я, как по-писанному.

– А почему она лежит тут, в банкетном зале?

– Сюда ее вынесли, думали, что она очнется на свежем воздухе. Потом вызвали «скорую», потом вас.

– Понятно. А где эта подсобка?

– Пошли, – предложил я.

– Ефименко, Зварыгин! – крикнул Петров своей группе. – Составьте полный список гостей и начните опрашивать свидетелей! И чтоб никаких: «Ой, этого мы пропустили!»

Мы прошли с майором в подсобку. Меленькая комната два на три метра была, по сути, складом, в котором хранились и коробки с баночным пивом и бытовая химия, и какая-то сантехника. Вентиляции в подсобке не было. Воздух был спертым, и пахло чем-то перцовым, словно кто-то распылил здесь баллончик со слезоточивым газом.