– Мне нужна, как бы поделикатнее сказать, твоя душа. – Он испытующе смотрел в глаза парня.

– Что? – Удивился Денис. – А ты что, в одном кооперативе с дьяволом?

– Вообще-то, контора «Рога и копыта» не по моей части. У меня немного другая, своя контора.

– Так, и что ты имеешь в виду под душой? Я что-то не слышал, – Денис прищурился, – чтобы кровососы еще и душу прихватывали.

– Дело в том, что существует несколько кланов вампиров и даже здесь, на этой территории. Пока мы не ведем войну, но это временное перемирие. Каждый клан хочет захватить власть, стать главным кланом. В этом то и беда. Среди нас нет мира, как и среди людей.

– А я-то что здесь могу сделать? – Спросил Денис. Он вовсе не понимал, что от него хочет Стефан. – У нас есть суд, верховный суд клана. Трибунал. – Именно о трибунале вампиров говорила княгиня. Но трибунал не собирали сотни лет. Пришла пора вернуть этот обычай.

– Не понял. Ну и судитесь. А я тут при чем? – Чего только не придумают клыкастые. Просто пить кровь им западло. Так они еще и судить собрались свои жертвы.

– Мы хотели бы, чтобы ты вошел в состав суда. – Такого было решение княгини Елизаветы.

– Чего? В состав суда? Чтобы я стал адвокатом дьявола? – С этим вампиром не соскучишься.

– Не совсем дьявола, вампира или человека. – Уточнил Стефан.

– Слушай, Стефан, по-моему, ты не по адресу обратился. Это не для меня. Законов я не знаю. Ни наших, людских, ни ваших. Не подходит. – Парень отрицательно мотал головой. Выдумщики.

– А тебе и не надо знать законов. – Уговаривал Стефан. – Ты будешь чем-то наподобие присяжного заседателя. Следить за соблюдением закона, за справедливостью. Ты не заинтересованное лицо, не принадлежишь ни к одному из кланов. В этом, как вы говорите, и заключается вся фишка. Ты просто следишь за справедливостью, за справедливым выполнением закона. И ничего больше. И к тебе прислушиваются.

– Так, – Денис задумался, откусил от бутерброда большой кусок, проживал, запил кофе. – Ну, а как долго я проживу? Хорошо, я слежу за справедливостью, а вторая сторона недовольна? Ты знаешь, сколько адвокатов и судей у нас отстреливали? Вы, может, не отстреляете, но порвете горло. Это риск. Я не согласен.

Стефан не знал, почему таких наблюдателей не убивали, но он был твердо уверен, что их не трогали. Это и была самая главная тайна. Почему никто не трогал этого слабенького человечка, который заседал в трибунале. Никто не смел его тронуть. Объяснить он не мог.

Он только сказал:

– Денис, это не принято, у нас не принято. У нас нет таких и раньше не было таких случаев. Наблюдатели у нас были такие вот как ты. Просто смертные люди. И их не смели тронуть.

– Нет, оно все хорошо, – все-таки упорствовал Денис. – Рисковать не хочется, совсем не хочется. И встревать в ваши дела….

Стефан наклонил голову, пряча улыбку.

В былые времена в этой стране были люди, которых было невозможно уговорить на что-либо, подкупить. Они вставали, облаченные в рубища, в позу непреклонной неподкупности, и сдвинуть их с этой позиции было уже невозможно. Но пришли иные времена, когда все продается и покупается. Главное цена. Если перед ним сидел какой-нибудь маломальский судейский работник, Стефан бы предложил больше, значительно больше. Возможно, даже на порядок. Но студент строительного института столько не стоит. И Стефан начал торг.

– Это работа, подработка. Денис, она оплачивается, и неплохо оплачивается. Представь, тысяча долларов плюс премиальные.

– А ты почему сразу не сказал? С этого и надо было начинать. Зачем огород городить. За эти деньги я, конечно, посижу на твоем суде или трибунале. А социальный пакет? – За бедных студентов замолвите слово. Бешеные деньги. При его бедности отказываться грех.