Мы сидели на веранде прямо под крышей ресторана и были единственными посетителями этой видовой площадки. Ветер с моря качал над нашими головами светящиеся фонарики и окутывал запахом соли. Над водой ярким цветом пламени вырисовывался закат.

Вечер был теплым для октябрьского Крыма, но я все равно завернулась в вязаный плед, предложенный официантом, и усадила свою шляпу на соседний стул. Мои пальцы взялись накручивать бахрому пряжи, а глаза не могли оторваться от Кира. Он же рассказывал о том, что нам стоит попробовать из морепродуктов.

– Здесь есть отличные черноморские мидии, крымские устрицы, которых выращивают в поселке Кацивели, а еще рапаны и довольно необычная и даже жутковатая анадара. Из рыбы – кефаль, ставридка, балаклавская барабулька. А еще катран. Это такая мини-акула, ты знала? – он тараторил и довольно улыбался, поглядывая на меня то и дело из-за книжки-меню.

Я смотрела, как ветер треплет его волосы, как появляется морщинка между бровей, когда он читает мелкий шрифт в меню, как непроизвольно трет заживающую татуировку большим пальцем руки, как поправляет воротник нежно-голубой рубашки. Ветер то и дело доносил до меня аромат его парфюма. Этот запах смешивался с соленым воздухом, обнимал и укутывал в тепло, запускал мурашки маршировать по рукам, ногам, спине, пьянил своей напористостью и тонкой горчинкой.

В моем горле застряло волнение. Я не могла говорить. Не могла говорить рядом с Кириллом, хотя вчера была более настроена на беседу. Будто бы осознание, что у нас с ним официальное свидание, накладывало некую ответственность. Будто бы я погружалась в нечто серьезное, что требует полной отдачи. А отдаваться я больше не умела, не хотела и забыла, каково это. Все это вызывало во мне смешанные чувства: и возмущение, и трепет, и неуверенную улыбку, и страх, и пламенный румянец, который теперь снова пунцовел на моих щеках.

– Алина, привет! – Кирилл протянул руку через весь стол и накрыл мою кисть своей. Его пальцы были сухими, теплыми, мягкими. Точно я коснулась горячего песка на пляже. Точно прикоснулась к раскаленной гальке. Точно ощутила поверхность обжигающего солнца, но оно почему-то не ранило меня, а мягко окутало одеялом из внезапно загоревшихся в венах чувств.

– Привет, – тихо ответила я, улыбаясь шире пересохшими губами. – Прости, я никак не могу прийти в себя. Со мной такое… впервые.

Я опустила взгляд, рассматривая, как пальцы Кирилла медленно создают невидимые рисунки на моем запястье, запуская эмоциональный огонь и прокладывая для него путь к хрупкому девичьему сердцу.

Кир помолчал некоторое время, а после снова спросил.

– Помнишь, ты хотела все обо мне узнать? – Кир мягко улыбнулся. Я кивнула и сжала его руку. – Тогда прошу тебя сделать заказ, а после будешь только слушать.

– Еще я могу кивать, – усмехнулась я и немного расслабилась. Мне понравилось, что для Кирилла не стало проблемой мое странное настроение, хотя я бы в таком случае сочла себя полнейшей идиоткой.

К нам подоспел официант. Я заказала мидии в сливочном соусе, стейк катрана и, вопреки правилам, красное сухое вино вместо белого. К тому же, мне предложили то самое, наивкуснейшее, которое я теперь решила покупать везде, где только можно.

Кирилл начал свой рассказ с воспоминаний о детстве и сразу же меня удивил. Оказалось, что он родился здесь, в Крыму, в самом маленьком городе полуострова – Алупке.

В моем представлении, да и по опыту, жители Крыма всегда характеризовались как невероятно говорливые, громкие, эмоциональные люди, способные рассмешить, заболтать и озадачить одновременно. От них веяло солнцем, смехом, засушливыми степями и ленивыми вечерами в гамаке под раскидистым деревом.