— Иди сюда, тварь, — прошу вкрадчиво.

Марика пятится, стараясь спрятаться за своими друзьями, которые не очень-то спешат ей помочь. Снять на телефон — да, впрягаться в драку с бешеной сукой — нет.

— Малыш! — осуждающе кричит Саша, единственный вставая на моем пути.

— Прекрати, — раздаётся тихое за моей спиной.

И в следующий момент меня дёргают назад. Мирон стальным хватом окутывает мои запястья и заставляет встать рядом с ним.

— Представление закончилось. Расходимся, — произносит он и, бросив на меня быстрый взгляд, велит: — Садись в машину. Саня, принеси ей воды.

— Я принесу! — подаёт голос Вика и, развернувшись, бежит в сторону дома.

Неожиданно для себя я слушаюсь. Вырываю руку из чужих пальцев и, повернувшись спиной к толпе мажоров, иду в сторону недавно рычавшей машины. Значит, всё это время Мирон был здесь и просто наблюдал. Почему вдруг решил вмешаться?

Мешком падаю на кожаное переднее сиденье и с громким хлопком закрываю за собой автомобильную дверь, погружаясь в прохладу салона и почти вакуумную тишину.

— Хватит, блть, — это Гейден двумя словами прерывает поток бессвязного нытья Марики и отворачивается от неё.

В затонированное лобовое стекло наблюдаю за Мироном, который о чем-то разговаривает с Сашей. Тот порывается ринуться ко мне, но его лучший друг останавливает это стремление всего парой фраз. До дрожи в коленках зудит узнать, что он ему сказал, потому как Соколов, словно послушный верный пес, уступает. Знает своё место. Смотрит преданно, любовно, виляющего хвоста не хватает.

После сегодняшнего утра я уже не знаю, что делаю с ним рядом. Зачем это всё?

Хочу выбраться из той грязи, в которой росла с самого детства? Быть поближе к богатым и успешным? Надеясь, что отблеск их короны заденет и меня?

Не знаю.

Саша ведёт себя странно последнее время. Дам ему срок до начала учебы. Появлюсь с ним в универе несколько раз или выйду из его машины на парковке, а потом… а потом я его брошу. Если ничего у нас не изменится.

Он видит, что я расстроена и не делает никаких попыток подойти и просто обнять меня. Вместо него Мир засунул в свою машину, будто ему есть до меня какое-то дело, и, видимо, пытается сгладить конфликт. Потому что сейчас он что-то говорит белобрысой Марике. Та заливается крокодильими слезами в окружении своих подруг, не переставая трогать свой затылок. Притворяется. Я ничего не успела ей выдрать, несмотря на то что хотела.

Мирон склоняется к её лицу. Судя по шевелению его тонких губ, совсем не ласковые слова они произносят. Что-то резкое, отрывистое. Марика бледнеет и быстро, как болванчик, кивает.

Толпа мажоров редеет, все рассаживаются по тачкам. Их ждет купание в озере, катание на катере и вейксерфинг, шашлык и вечер на шикарной даче Соколова. Не знаю, хочу ли я ехать куда-то с этими людьми и проводить с ними ещё один день.

Мирон обходит капот машины, провожаю его глазами до тех пор, пока он не оказывается рядом, садясь на соседнее сиденье. В своей тёмной футболке, обычных линялых джинсовых шортах с небрежно обрезанным краем. На голове знакомая мне чёрная бейсболка, такая же была на нём вчера. Она скрывает от меня часть его лица, видны только губы.

Видимо, он заметил, что я смотрю, потому что оскалился. Улыбкой добродушного соседа это назвать невозможно.

Быстро отвожу взгляд, теперь я рассматриваю свои свежие маникюр и педикюр. Близость Гейдена настолько ощутима, что кожу покалывает, про мурашки уже и говорить бесполезно, они прочно обосновались на моём теле.

— И где спасибо? — хлыстом по перепонкам бьёт голос Мира.

— Марика легко тебя отблагодарит за то, что все её волосы на месте, только попроси.