— Ни хера не нормально. Поедем в больницу.
— Вызовите такси, я поеду одна. Не нужно со мной нянькаться. И вечеринку заканчивать не нужно. Ради кого? Ради какой-то левой девки? Если бы Вика подвернула ногу, вы бы тоже остановили веселье и повезли её в травму? Кстати, где она?
— Лина… — предостерегающе цедит Мирон, резко меняя тон на не терпящий возражений. — Ты не подвернула ногу, тебе чуть не свернули шею.

— Где Вика? — стою на своём, упорно сверля взглядом мрачного Гейдена.

Гейден-клоун поднимает руки ладонями вверх, оставляет нас вдвоём и, подойдя к Соколову, пихает ногу того носком кроссовка.

Мирон тоже встает на ноги, игнорируя неудобные вопросы, и мягко тянет меня на себя, помогая подняться.

Пол под ногами кружится, словно я катаюсь на детской разноцветной карусели в парке. Инстинктивно хватаюсь за руку Мирона, стараясь не свалиться мешком к его ногам. Он опускает ладонь мне на спину и осторожно подтягивает ближе к себе.
Ноздри заполняет знакомый терпкий мужской запах.

Так пах наш первый почти животный секс.

Потом, кровью, табаком и морским бризом.

Закрыть глаза, и я снова в спальне в квартире Мирона. На его постели, придавленная его телом. Он входит в меня, ритмично работая бёдрами, шепчет пошлости вперемешку с нежностями и, не прекращая, ласкает пальцами, подталкивая меня к черте удовольствия.
Это лишь воспоминания, которые живут внутри меня. Никто не сможет их отнять и запретить мне об этом думать.

— Где Вика?

— Поехала домой. Ещё вопросы?

У меня есть только один вопрос: трахался ли он с ней? Но его я так и не решаюсь задать.

— Этого уродца тоже надо туда подкинуть. Не хочу, чтобы он скопытился здесь, — бодро приговаривает Марк, рассматривая залитое кровью лицо Соколова.

Мирон сломал ему нос. И меня бесконечно радует этот факт. Как только выберусь из цепких рук Гейдена, позвоню Эвелине и предложу в следующей раз самой заботиться о своём сыне. Я больше не намерена это делать. Искупалась в грязи достаточно, век не отмыться.

— Спускай его в машину, — велит Мирон.

— Ненавижу марать руки, — скривившись, произносит Марк и, особо не церемонясь, приводит Соколова в вертикальное положение. — Вставай. Идём, чё застыл?

Саша выглядит ужасно. Вся его футболка около ворота в ярких кровавых кляксах. Глаза припухли и отекли. Он растягивает губы в жуткой улыбке, обнажая перепачканные кровью зубы, и смотрит на нас с Мироном с безумной ненавистью.
— Сука и кобель. Идеальная пара. Где ты свои стальные яйца потерял? — В отвращении сплевывает на пол, удерживая руку около носа, переводит взгляд только на Мира. На секунду в его глазах мелькает непонятная мне эмоция, а затем он снова плюется. — Ведёшься на тварь, которая продаст тебя за пачку налички. Открой, блть, глаза, Гейден. Послушай старого друга. Столько телок вокруг, а ты выбрал самую неподходящую.

Его слова не ранят, а лишь подкидывают в моё пропахшее смрадом болото, в котором я, не переставая, вязну с самого первого дня знакомства с Мироном, а затем и Сашей, ещё грязи. Я думала, нельзя замараться ещё больше. Ошибалась.

Отшатываюсь от Мирона, опираясь ладонью о шершавую стену. Он больше не удерживает меня. Легко отпускает. Боится испачкаться?

Гейден подходит вплотную к Саше и, не проронив ни слова, вдавливает руку ему в лицо. Пока тот не начинает визжать и плакать от боли как девчонка.

Зажмуриваюсь, зрелище не самое приятное. Но в этот раз я Мирона не останавливаю. Пусть делает что хочет.

— Сука, сука… сука… — скулит Соколов.

— Ты лучше скажи мне, где твои яйца, Саша? Раз ты решил отыграться на девчонке…

Продвигаясь вдоль стены, медленно иду к выходу из комнаты, где меня настигает Марк. Приобнимает за талию, перемещая руку точно под грудь. Смотрит невинными глазами, за что получает полный скепсиса взгляд.