– А стражей не пытались привлечь?

Мы оба отвлеклись от занимательной борьбы вилки с магией и переглянулись.

– Стражи тут не помощники. – Боуз предпринял еще одну резкую попытку напасть на еду, потерпел полное фиаско и с несчастным видом облизал чистые зубцы.

– Бывший мэр очень буйный? – предположила я.

– Что ж, и буйный, – вздохнул помощник, откладывая вилку. – И мертвый.

Я подавилась на вдохе.

– Запейте яблочным взваром, госпожа чародейка. Очень рекомендую, – спохватился Боуз и протянул мне кружку, но обнаружил, что она безнадежно пуста, и позвал подавальщицу: – Фанни, дай, что ли, селегерского квасу!

– В каком смысле мертвый? – наконец проговорила я, когда подавальщица поставила перед нежданным нахлебником целый кувшин пенного напитка и чистый стакан.

– А какие тут еще смыслы? – отозвался он. – Умер наша душенька мэр с месяц назад, а на тот свет никак не отбудет. Как вышел из портрета в кабинете, так никакими средствами не выкуривается.

Какая чудесная новость! Нет… то, что мэр дал дуба, ужасно печально. Скорбим и помним. В смысле, скорбят и помнят те, кто его знал при жизни. Но бесхозный, никому не нужный и никем не приголубленный призрак открывает такие головокружительные перспективы, что сейчас голова от наплыва фантазии лопнет!

– Госпожа чародейка, вы меня слушаете? – позвал Боуз, и я поймала себя на том, что мечтательно улыбаюсь, представляя, как переселю злого духа в дедовский кабинет. – Мы вызвали из замка ученика пресветлого, который нам в прошлом годе зачаровал статую отца-основателя от, так сказать, голубиных неприятностей. Он три часа возле кабинета мэра колдовал, потом сказал, что сбегает в замок за какими-то артефактами на пять минуточек и вернется. Неделю уже ждем. Время-то поджимает, а мэр наш бывший – уже поскорее бы царство ему небесное – никак бренный мир не покинет!

Помощник в отчаянье хлебнул кваса, скривился и с омерзением отодвинул стакан.

– Забористо, – пояснил сиплым голосом. – Угоститесь?

– Воздержусь, – отказалась я.

– Мы хотели позвать его супругу, чтобы она пришла и призвала мэра к совести, но госпожа сказала, что умерло, то умерло, и позавчера укатила в столицу. На постоянное местожительство. А мужа своего нам оставила! Такая оказалась безответственная дама!

– Сочувствую.

– Значит, поможете? Да? – Он заглянул мне в лицо. – Да?!

Естественно! Кто такой шанс подгадить деду упустит?

– Я смотрю, вы в отчаянии, – покачала головой.

– Не поверите, госпожа чародейка, в таком отчаянии, что сегодня с утра уже три седых волоска выдрал! Скоро весь поседею… а потом полысею.

Невольно я покосилась на рыжеватые кудри, аккуратно прилизанные пчелиным воском.

– Так и быть, помогу, – с недовольным видом, словно делала огромное одолжение, что в принципе так и было, согласилась я и кивнула на стол: – Оплатите еду.

– Я? – оторопел помощник мэра. – Но я ведь ничего не ел.

– Но вы же желаете бывшего начальника отправить в лучший мир?

– Да, но… – Он оглянулся через плечо, проверяя, не подслушивают ли нас хозяин и немногочисленные посетители. – Не хотел затрагивать щекотливый вопрос, но мы уже оплатили замку тридцать монет.

– Они не включали темную магию, – напомнила я. – Темной магии нужна оплата. Иначе призрак вернется обратно в кабинет, и вы точно поседеете, господин Боуз. Отдайте мелочовкой, иначе потом обойдется дороже.

– Почему? – тихо спросил он.

– Расценки вырастут.

– Тогда мы дождемся, когда из замка пришлют светлого чародея. У вас же там чародеев много проживает, – попытался он меня шантажировать.

– Прекрасно, – мило улыбнулась я. – Дожидайтесь. Вечером я им напомню, что вы ждете. Всего доброго, господин помощник. Передавайте привет новому мэру и мое почтение старому…