Гершель: При Чарльзе нельзя упоминать машинерию, он сразу заводится. Вы знаете, в детстве он пытался изобрести аппарат для хождения по воде и едва не утонул.

Слегг: Он просто пьян.

Бэббидж: Обождите, друзья. Почему бы машинерии, в самом деле, не брать логарифмы? Представьте станок, решающий математические задачи. Разработка логарифмических таблиц отнимала бы в таком случае на порядок меньше времени.

Гершель: Такие станки можно было бы использовать в астрономии.

Пикок: В навигации…

Слегг: А еще в мануфактурах. Поздравляю вас, джентльмены: не прошло и получаса с момента учреждения «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», как среди его действительных членов уже появился один рехнувшийся. И двое других на подходе.

Пикок: Предлагаю выпить по этому поводу.

Все следуют хорошему совету.

Слегг: Чтобы проверить, кто из нас более сумасшедший, предлагаю пари. Ставлю гинею на то, что первой женщиной, встреченной нами по пути, окажется брюнетка.

Пикок: Я ставлю на белокурую. Чарльз, разумеется, на шатенку?

Бэббидж: Разумеется.

Пикок: Нашему уважаемому президенту ничего другого не остается, как ставить на пегую.

Гершель: Я ставлю на мужчину.

Слегг: Чувствуется математический склад ума. Однако такая ставка, мой дорогой президент научного общества, не принимается. Назовите что-нибудь, обладающее меньшей степенью вероятности, хотя бы горбатого великана с зелеными волосами.

Гершель: Хорошо. Ставлю на священника.

Слегг: Другое дело. А теперь, уважаемые члены «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки», попрошу всех покинуть зал заседания!

Все, кроме Бэббиджа, направляются к дверям.

Чарльз, это и тебя касается. Или ты уже засел за разработку логарифмических таблиц? А как же твоя математическая упряжь? Поручи логарифмы ей.

Бэббидж: Уже иду. Майкл, Джон, Джордж! Обождите меня, друзья.

Пытается собрать разлетевшиеся листы рукописи, потом машет рукой и убегает вслед за всеми.

Сцена 2

1823 год, с момента предыдущей сцены прошло одиннадцать лет. Лондон, дом Бэббиджа на Девоншир-стрит. В гостиной – Джорджиана, молодая женщина с золотистыми волосами. На руках у нее ребенок. Двое других детей, постарше, держатся за юбку матери.

Джорджиана: Джон, это вы? Да заходите же, заходите!

Входят Гершель и следом за ним держащийся несколько в отдалении Клемент, малоразговорчивый мужчина лет сорока пяти, знающий себе цену.

Гершель: Здравствуйте, Джорджиана. А где Чарльз, разве он не вернулся с аудиенции у герцога Веллингтона?

Джорджиана: Еще нет, мы ожидаем его с минуты на минуту. Располагайтесь, джентльмены. Извините, я только передам детей няньке. Дети – Генри, Чарльз! – идите за мной, только осторожно, не споткнитесь о порожек.

Уходит с детьми и тут же возвращается одна.

Гершель: Разрешите представить вам мистера Клемента.

Джорджиана: Очень рада, мистер Клемент.

Клемент молча из своего угла кланяется.

Как у вас дела, Джон? Ваше с Чарльзом общество какой-то там еретической точки еще существует?

Гершель(улыбаясь воспоминаниям): Так вы о нем знаете? Чарльз вам рассказывал? Увы, «Общество предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки» давно не у дел. Мы с вашим мужем были тогда молодыми людьми и веселились как могли. Хотя с годами игры не сильно изменились. Сейчас вместо «Общества предания погибели всех сторонников ереси ньютоновской точки» мы играем в Королевское общество.

Джорджиана: С тех пор, как Чарльза туда избрали, он не сказал о Королевском обществе ни единого доброго слова. Право, я в этом ничего не понимаю. Неужели верно, что все члены Королевского общества только тем и занимаются, что обедают за счет своего общества, награждая себя за эти обеды почетными медалями?