Ты всегда утверждала, что я знаю тебя недостаточно хорошо… но все-таки я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы представить подленькую реакцию в подобной двусмысленной ситуации: промолчать, сделать вид, что тебе ничего не известно, но отравить мужа его же препаратом. Тебе прекрасно известно, моя любимая, что ты так и поступила – ты задумала меня отравить, для чего перепрятала находившийся в баночке порошок, а баночку тщательно вымыла, пересыпав на место порошка Папы Карло безобидные витамины, какой-нибудь размолотый компливит или альфавит, я полагаю. Я, по твоей дьявольской задумке, должен был подсыпать жене в картофельный суп красный перец с витаминами, а уж ты супругу в вареные яйца – перемешанный с солью яд… Не правда ли, все было в точности так, как я рассказываю?

Нет, я вовсе не осуждаю твоих бесчеловечных намерений, демон. Тебе ведь в самом деле казалось, что муж желает спровадить тебя в сумасшедший дом – а раз так, отчего нельзя спровадить в сумасшедший дом мужа? Ты была взбешена предполагаемым с моей стороны отравлением и жаждала ответить той же каверзной монетой, не подозревая, что художественный вымысел и непредсказуемая реальность в некоторых своих частностях не совпадают. В частности, встреча с торговым агентом и покупка у него порошка Папы Карло, этой злополучной коробочки с приправой от тараканов, была от начала до конца мной вымышлена. Не было – увы и ах! – никакого торгового агента в фирменной маечке с аптечной змеей, как не было и порошка Папы Карло. До сих пор не знаю, что такое бензоатный дихлоэцителен… хрень какая-то. А что же тогда коробочка, обнаруженная тобой в глубине моего письменного стола, с которой и началось наше разъединение, с которой литературный вымысел, преодолев барьер времени, свободно излился в реальность? Коробочка, как ты понимаешь, была – в ней находились размолотые в порошок заурядные витамины… так что травила ты меня безвредными витаминами, как и опасалась быть отравленной ими же.

В результате переплетения реальности с вымыслом я имел несчастье убедиться, что ты готова пойти на любое преступление против мужа, лишь бы подходящий повод нашелся. Как будто я не знал этого раньше! Дело ведь в подходящем поводе, а не в нравственных муках. Если муж или жена мечтают овдоветь, они уже нравственно созрели для убийства, и если не убивают свою осточертевшую половину, то только из-за отсутствия подходящего повода или способа, но не из-за непереносимых мук нравственности. Сей грустный факт ввергнул меня в депрессию, которую по неразвитости и легковесности своей натуры, равно как и отсутствию медицинского образования, ты приняла за сумасшествие.

Убедившись, что порошок Папы Карло действует и, следовательно, твоя афера со встречным отравлением удалась, ты позвонила в неотложную психиатрическую помощь и сама – сама, напоминаю тебе об этом первостепенном обстоятельстве, любимая! – потребовала: «Приезжайте, дорогая психиатрическая помощь! – сказала ты им. – В квартире обосновался опасный, непригодный для совместного проживания сумасшедший». Они и приехали – без всякого, как и полагается для неотложной помощи, отлагательства.

Надо было видеть произошедшую сценку – боюсь, у меня не достанет таланта достойно ее описать! Впрочем, ты сама была ее непосредственным участником, не так ли? (Увлекаясь воспоминаниями). Ты помнишь, помнишь, любимая, как все происходило?

Действие откатывается назад, к тому моменту, когда в комнату входят Врач с Санитаром из неотложной психиатрической помощи.

Врач: Здравствуйте, больной.

Автор: Добрый вечер.