Игнат обнял и поцеловал жену, и направился в ванную. Катерина же прошла на кухню.

– Я быстро – крикнул Игнат в сторону кухни, из которой уже доносился запах чего-то вкусного и смех жены с дочерью.

Стоя под контрастным душем, Игнат пытался продумать предстоящий разговор с женой. То, что отложить его уже не удастся, он понял сразу, как только увидел жену. В ее глазах уже была не только тревога за него, она всегда была, но и затаенная боль. Поняла Катюша, еще вчера поняла, что что-то из ряда вон произошло. И ждет сейчас от него объяснений. Нет, она ничего не спросит сама. Ни сегодня, ни завтра. Но эта боль в ее глазах будет только нарастать с каждым днем. Этого Игнат допустить никак не мог. Только не он. Он не может быть источником боли для любимой женщины. «Скажу – решил он. – все скажу, как есть. И будь что будет». Приняв решение, он заметно взбодрился. А может, душ контрастный взбодрил, кто там теперь разберет.

Снял с крючка свой любимый мягкий халат, заботливо повешенный туда женой, с удовольствие надел его на еще влажное после душа тело, пригладил мокрые волосы, и вышел из ванной.

На кухне в сковороде на плите шкворчало что-то непонятное, но притягательно-вкусное. На столе уже стояли тарелки с разлитым дымящимся борщом, нарезанный крупными кусками черный хлеб и графин с апельсиновым соком. Алёнка быстро достала из холодильника какой-то замудренный салат, с первого взгляда и не поймешь, что в него намешали.

Игнат отметил, что тарелки с борщом только две, у него и жены. Напротив места Алёнки стоял только стакан с водой и небольшая тарелка, совершенно пустая. Впрочем, пустой она оставалась недолго. Алёнка бросила на нее пару ложек неведомого салата, а сам салатник поставила на стол. Теперь Игнату удалось хотя бы частично разглядеть содержимое салатника. Креветки, оливки, листовая зелень, помидоры…

– Алёнушка, а ты почему борщ не ешь? Где силы-то брать будешь для своей работы? На одной траве долго не протянешь, тем более, в нашем климате.

– Ну пааап… капризно наморщила нос Алёнка, обезоруживающе улыбаясь. Привычка морщить нос у нее тоже осталась из детства, но делала она это только в кругу семьи. – Ты же знаешь, я за фигурой слежу, к тому же, завтра у меня выходной, и мы с ребятами идем в ночной клуб предаваться порокам – рассмеялась дочь. – Вот сейчас с вами быстренько поужинаю, и побегу собираться.

– Порокам предаваться, говоришь? – переспросил Игнат. – Что ж дело хорошее, когда и предаваться им, если не в молодости – и тоже рассмеялся. Он был спокоен за дочь, знал, что никаких глупостей она не наделает, а про пороки – это они так, шутили. – Но вот за фигурой следить тебе пока еще рано. За чем там следить-то, ты и так за швабру спрятаться можешь.

– А потом следить за ней будет поздно – парировала Алёнка. За разговорами она доела салат, вымыла свою тарелку, чмокнула по очереди родителей и убежала в свою комнату, собираться в гнездо разврата.

Игнат с Катериной проводили её взглядами. Катерина в который раз уж подумала, что Алёнка ничего не взяла ни от мужа, ни от нее. Если фигура еще с натяжкой похожа на ту, что была у самой Катерины в молодости, то больше ничего даже отдаленно похожего хоть на кого-то из родителей, у дочери не было. Худенькая, почти прозрачная. Выше самой Катерины, она вся какая-то воздушная и легкая. Но главной особенностью внешности Алёнки были её волосы – огненно-рыжие. Как у двух темноволосых родителей могла появиться огненно-рыжая дочь, они с Игнатом не очень понимали. Да и не пытались понять, если честно. И глаза у нее были какого-то странного цвета. Не черные, но и не карие. Что-то наиболее близкое к цвету спелой вишни. В общем, дочь у них красавица. И умница неимоверная. Она работала врачом травматологом. Ну, еще не совсем врачом, пока только ассистентом. Профессию себе выбрала осознанно. Был у нее дар, видела любые проблемы со здоровьем не хуже, чем рентген. Даже лучше. Рентген мог быть ошибочным, техника подведет или описание неправильно сделают. Алёнка не ошибалась никогда. С таким даром она могла выбрать себе любую специализацию в медицине, везде бы полезной оказалась. Но Алёнка пошла в травматологи. Считала, что именно в первые часы после травмы крайне важно установить правильный диагноз и назначить правильное лечение. Что ж, ей виднее.