– Так ведь и за день сделают, – с удивлением сказал Сютун.

– А джинкочи? – спросил Фанг-Кефанг.

– Сначала отель подключат к городским сетям. Потом установят реактор, запустят его на минимальной мощности и запитают подземные этажи. Далее наноточи сформируют рифы управления, и только затем придет черед заселения отельного джинкочи.

– Долго, – вздохнул Фанг-Кефанг.

– К вечеру, – сказал Сютун.

– Чего?

– К вечеру, судя по темпам.

Сютун не ошибся. За несколько часов «Пайтон-де-Люкс» вырос где-то на метр от земли. В каркас вторично закачали бетон, который и без опалубки не стремился пролиться через арматуру, застывая цветными участками. Наноточи теперь, в основном, роились внутри, и мне было жалко, что мы не можем запустить туда миниатюрный дрон с камерой. Мы успели перекусить саморазогревающимися хотдогами и консервированным овощным пюре. Еще у нас были хлебцы из прессованных водорослей и салат из синтетической спаржи, но они, честно скажу, на любителя. Спаржа безвкусная, как резина, а хлебцы – слишком соленые и острые. Без добавки, без основного блюда их мог есть только Янгон. Сютун, попробовав, и вовсе заявил, что вкус хлебцев похож на чужой хрен, и выглядят они, как чужой хрен, и посасывать их нужно, смачивая слюной, как самый настоящий чужой хрен.

Янгон обиделся. А я так и не осмелился спросить, откуда Сютуну известно, как обращаться с чужим хреном.

В гости к нам заглянул серый, в рыжих и белых пятнах кот, соглядатай от постоянных обитателей свалки, и Кэми сползла на пол, чтобы его погладить.

– Ах ты, бедненький!

Кот хрипло урчал и искрил под ее рукой.

Пока смотреть было особо не на что, Сютун прошил нам новую версию «Катаюри» и сломал ключи к бонусным трекам.

– Что, только в нее и играете? – спросил он, подняв забрало вирт-шлема.

– Еще в «Мохнатку», – сказал Янгон.

– А вам не рано в «Мохнатку»-то? Там вроде ограничение по возрасту.

– А у нас его нет! – выпалил Фанг-Кефанг.

Сютун повернул к нему голову.

– Ты что ли ограничение крякнул?

– Ага.

– Ну и дурак.

– Сам дурак, – проворчал Фанг-Кефанг в ответ. – Мы тут все взрослые.

– Ох, ладно, – Сютун забрался обратно в кресло, – взрослые и взрослые. Мне-то что? Хотя я бы на вашем месте живых девчонок себе поискал. С живой девчонкой, знаете, совсем другое дело.

Он мечтательно закинул руки за голову.

– Что, большая разница? – недоверчиво спросил Янгон.

– Охренительная.

– Врешь.

– К таким предположениям надо бы добавлять «кодай Махарависай», – сказал Сютун. – А то можно и в носопыру получить. Ясно?

– А у тебя самого девчонка есть? – спросил я.

– У меня?

Сютун озадаченно замолчал. Несколько секунд он почесывал под нашими взглядами висок, губы его ломались, язык задумчиво толкался в щеку.

– Была. Давно, до «Кавахары», – сказал наконец Сютун, словно бы удивляясь этому факту. – Ей только в Додекан-сайто никогда не нравилось. Она-то жила в Кайрю.

– Это не так уж и далеко отсюда, – сказал Янгон.

– Только все другое, – вздохнул Сютун и крутнулся в кресле. – Хватит! Не насилуйте кластер памяти.

– Ай! – вдруг вскрикнула Кэми.

Серой тенью промелькнул, сгинул в узкой прорехе кот.

– Что? Оцарапал? – подскочил к Кэми я.

– Нет, вырвался.

– Ну, бывает, – Фанг-Кефанг, тоже оказавшийся рядом, взъерошил жесткие, короткие волосы девчонки. – Крепче держать надо было.

– Я держала!

– Может, как раз слишком крепко? – предположил я.

– Если кот был «штеховский» или от «Цуцуи», вполне мог посчитать твои объятья признаком опасности, – поддержал меня Сютун. – У них есть встроенный блок.

– Но я же не хотела его ломать! – возразила, чуть не плача, Кэми.

Смотреть, как дрожат ее маленькие губы, а большие фиолетовые глаза начинают влажно блестеть, было выше моих сил. Хоть сбежавшего кота лови. Я даже задумался, на что можно его выманить. На сосиску или на пальчиковую батарейку? Но, к счастью, Янгон вовремя заметил громоздкий серебристый фургон, задом сдающий во двор перед едва подросшим отелем.