Пол бежал красными и серыми мозаичными лучами, а расставленные вокруг сцены темные столы виделись тремя кольцами охраны того же рояля – маленьким, тесным кругом, потом побольше и самым большим.

– Идите уже сюда! – крикнула Дикки от стойки.

Я пошел по дорожке. Кэми дышала мне в щеку. Фанг-Кефанг и Янгон расступились перед нами.

– Вот, – я протянул кейс его владелице.

– Надеюсь, ты его не ронял, – сухо улыбнулась она.

– Нет, – сказал я. – Меня задержал джинкочи. Он решил, что в Кэми может быть пластид.

– Пластид?

Взгляд Эвер Дикки Хансен скользнул по моей макушке, по Кэми, угнездившей голову на мое плечо, потом она снова повернулась к стойке. Ее ладонь прижала кнопку серебристого, стоящего на поверхности звонка.

– Эй!

Раздался глухой звон.

– Администратор! Портье!

Мы тоже стали требовать администратора. Вот оно, веселье! Фанг-Кефангу было легче всего – он скакал, держась за телескопическую ручку чемодана.

– Администратор!

– Портье!

– Кто-нибудь!

Дроиды стояли, не шевелясь, только глаза-фотоэлементы на пластиковых лицах удивленно косили в нашу сторону.

– Адми…

– Все-все, я здесь!

Откуда-то снизу, из-под стойки, может быть, из потайной ниши, которая тут же захлопнулась, вывернулся дроид в белой рубашке и фиолетовой жилетке с золотистым бейджем на груди и широко распахнул руки.

– Приветствую в «Пайтон-де-Люкс»!

Он улыбнулся.

Лицо у него состояло из крохотных шестигранных чешуек, сочленения которых были едва заметны. Чешуйки были гибкими и подвижными, отчего ему был доступны мельчайшие оттенки мимики.

Джинкочи отеля впоследствии ассоциировался у меня именно с этим, вполне человеческим лицом – разбитного белого парня лет двадцати пяти, худощавого, с хохолком каштановых волос, чуть вздернутым носом, смеющимися глазами цвета ореховой пасты «Фуроями» и располагающей, озорной улыбкой.

– Что за пластид? – сразу спросила его Дикки.

Тонкие брови дроида удивленно выгнулись.

– Пластид? Конечно же, это была шутка. – Перегнувшись через стойку, он посмотрел на меня. – Это была шутка, Тиро Макемаси. Неужели я не отличу человека от человекоподобной игрушки-ниньо?

– Тогда зачем? – спросила его Кэми.

Воплощение джинкочи пожало плечами.

– Было интересно.

Последовала новая улыбка, рассеянная и чуть-чуть извинительная.

– На мое имя заказан номер, – вздохнув, сказала Эвер Дикки Хансен.

Дроид кивнул.

– Назовите себя.

– Эвер Дикки Хансен! – крикнули мы с Фанг-Кефангом одновременно.

– Он и так знает, – качнула головой Дикки.

– Знаю, – подтвердил джинкочи, – но есть формальности. А на формальностях держится мир вообще и мой «Пайтон-де-Люкс», в частности. От этого никуда не денешься. Формализация любой процедуры делает ее осмысленной и позволяет включить ее в механизм социального и информационного взаимодействия, который попросту, если не углубляться в пространные рассуждения, и есть жизнь.

– О, вы философ? – спросила Дикки.

– Балуюсь, – дроид покраснел – чешуйки на его щеках окрасились в розовый цвет, но взял себя в руки. – Давайте начнем с начала. Пожалуйста, назовите себя.

– Эвер Дикки Хансен.

– Спасибо, – дроид защелкал невидимой, спрятанной за стойкой клавиатурой. – Статус?

– Человек.

– Пол?

– Женский.

– Полных лет?

– Двадцать три.

Янгон невольно присвистнул. Эвер Дикки Хансен оказалась старше Сютуна. Разве что Баку, опекающий Кэми, был одного с ней возраста. Ох. Я остро почувствовал девять проклятых лет разницы. Почему ей хотя бы не двадцать?

– Модификации? – спросил дроид.

– Да.

– Оружие?

– Конечно.

Джинкочи наклонил голову.

– Могу вас заверить, – сказал он, – что «Пайтон-де-люкс» представляет собой отель высшего класса безопасности и может обеспечить круглосуточную защиту своих клиентов как в пределах номера, так и во всех помещениях здания. Кроме того, я поддерживаю постоянную связь с полицейским управлением и джинкочи чрезвычайных ситуаций.