Мы занимаемся с ней сексом в машине, так, как хочется мне. Ее чары на меня не действуют. Вытирая пот, она выскакивает из машины, не сказав ни слова. Теперь она испробовала действительно все.

Выхожу из дома, а на улице снег и колючий ветер, щиплющий кожу. Зима – забавное время года: природа пытается скрыть присущую ей грязь за белоснежным покровом. Руки мерзнут без перчаток и костенеют на курке, если долго целиться. Все решается быстрее.

В жизненно важных вопросах стоит полагаться на инстинкт. Тело живее, чем ум, решает многие вопросы. Оно древнее, чем он, и мудрее. Мне ли не знать, что каждая мелочь влияет на исход, и оттого критична скорость в принятии решения. Я бы ни за что не положил свою жизнь на мыслительный аппарат, который легко ввести в заблуждение и отвлечь. Его необходимо тренировать, чтобы он не болтался шаляй-валяй, туда-сюда. Проблема в концентрации. Необходимо сосредотачивать внимание на предмете и не отвлекаться на постороннее. С тренировками это выходит лучше, и ум перестает перебегать от темы к теме. Становится спокойным, но гибким. И все равно, несмотря на практику, ум никогда не превзойдет тело.

Там была девочка, она кричала, чтобы ее выпустили. Вокруг стоял шум и гвалт, но сквозь него я явственно различал голос из подвала. Меня ничто не интересовало, кроме него. Если бы не моя чуйка, мне бы вовремя не уклониться от пули, которая просвистела над моей головой.

В последнее время меня оттягивает вниз. Я поддался соблазну и впустил в дом грудастую девочку – нарушение установленного распорядка, давно подобного себе я не позволял. Возраст накладывает отпечаток. Я пустился в сантименты: мне захотелось ей помочь. Веду с ней беседы, рассказываю об устройстве мира. Она, как и многие в ее возрасте, живет в хрустальном замке. Пора выгнать ее в реальность. Бывает, хочется поделиться своими знаниями. А слушающих не так много. Основное время занимает разыгрывание партий. И я не прочь поиграть, но есть потребность выходить за пределы поля.

Моя философия добыта из жизни. Построена на камнях моего опыта. Меня в свое время поразило, что слово «катавасия» произошло от греческого «катабасис». Неспроста церковный порядок в песнопении превратился в озорство. Открытие подтвердило мое убеждение, что церковь тщательно скрывает свои недра, в которых содержится материальное, плотское, греховное. Для ее здания существует зеркальное строение, уходящее под землю, которое хранит секреты истинного христианства. И там, в подвалах и лабиринтах, пребывает вторая ипостась Бога, дьявольская, хтоническая, о которой на мессах принято умалчивать. Я – исследователь того, что скрывает официальная церковь.

Небо першило мелким дождем, воздух насыщался влагой. Хрупкие листья кружили над землей в поисках прибежища. Мне было по-домашнему свободно. Сегодня Тине исполнилось бы двадцать пять. В понедельник редки посетители, можно, не торопясь, рассказать ей обо всем. Время – лишь ось, вдоль которой можно прогуливаться, отмеряя расстояния. Стоит сделать шаг назад, чтобы провалиться в прошлое. И вот уже сестра жива и отвечает, ее голос ни с чем не спутать. Бойкий, громкий, он критикует и нападает на все, чего не терпит обладательница. Наше прошлое – недолгое, сырое, оттого что не успело оформиться во взрослое, разбирается передо мной на части пазла. Каждый кусочек я рассматриваю и удивляюсь, как мало значения придавала моменту, когда он происходил. Если бы только можно было проживать настоящее из прошлого, многое бы совершилось по-другому.

Ее смерть мне в привычку. Во-первых, резиновые сапоги, чтобы не промокли ноги. Во-вторых, яйцо вкрутую вприкуску с хлебом. Свежие цветы я не покупаю – она не любит, у нее растут свои многолетки. Все по обычаю, только сегодня что-то пошло не так. Я забыла дома сапоги и хлюпала по зыбкой грязи в изувеченных кедах. Мысли расплывались, слова разваливалась. Сестра не хотела отвечать и принимать меня. Я поскользнулась на ландышах и испачкала джинсы. Стало ясно, что она на меня сердится. Вопрос повис, словно спущенный гелиевый шарик, ни туда ни сюда.