Направилась к дому. Домофон не работал, потому я спокойно проникла в подъезд и поднялась на лифте на нужный этаж. Дверь справа – как раз та, что мне необходима. Замерла, прокрутив в голове все вопросы, что задам, приготовила удостоверение и постучалась. Сначала было тихо – я даже решила, что заглянула в неудачное время и стоило зайти вечером, чтобы застать хозяйку дома, но вскоре послышались шаркающие шаги, а затем и тихий голос, спрашивающий, кто там.

– Здравствуйте, меня зовут Владислава Николаевна. Я из пятьдесят шестого отдела полиции. Пришла задать несколько уточняющих вопросов.

– Я уже все рассказала вашим, что видела. Зачем меня донимать?

– Дело в том, что остались некоторые нюансы, и мне нужно уточнить информацию. Вы могли бы посотрудничать?

Воцарилось молчание. Я даже решила, что женщина не захотела открывать мне, но затем послышался щелчок замка, и дверь со скрипом приоткрылась. Наружу выглянуло осунувшееся лицо, покрытое мелкой сеткой морщинок, оросившими область вокруг губ и глаз. Седые волосы, убранные в хвост, выпадали из прически на лоб, из-за чего частично прятали испуганные серые глаза.

– Документы покажите сначала.

Я открыла и протянула вперед удостоверение, после чего уже была приглашена в квартиру. Женщина провела меня на кухню, где поставила воду на чай и без лишних вопросов водрузила на стол тарелку с шоколадными конфетами. Пока свидетельница суетилась, я ничего не спрашивала, считая это дурным тоном. И только после того, как кружка чая стояла передо мной, а женщина заняла стул напротив, открыла блокнот, решив вытягивать факты, если это потребуется.

– Что вас интересует?

– Можете мне еще раз рассказать, что произошло в воскресенье неделю назад?

– Ну я, как всегда, кормила свою кошку, – начала женщина, – и собиралась уже идти спать, как услышала, что кто-то ругается снаружи. Выглядываю, а посреди дороги стоят два оболтуса, о чем-то оживленно споря. Самого разговора я не слышала, но это было очень громко. Я уже хотела высунуться из окна и сказать, чтобы они проваливали прочь, пока я не вызвала милицию, – на слове «милиция» меня перекосило. Мы уже давно не являемся милицией, но люди старшего поколения все еще придерживаются былого названия.

Я внимательно наблюдала за свидетельницей. Ее глаза сначала были направлены прямо на меня, но вдруг она остановилась и потупила взгляд, зрачки забегали из стороны в сторону.

– Что было дальше?

– Потом один мужчина ушел. Второй достал что-то из кармана и стоял, разглядывая содержимое где-то около минуты. Затем раздался хлопок, и он рухнул на землю. Я думала, у меня сердце остановится. Потом стали собираться люди, кто-то вызвал скорую, а я пошла пить валерьянку, чтобы успокоиться. Давление скакало как бешеное. Даже к доктору сходить на следующий день пришлось. А потом, когда стало легче, я позвонила в милицию, узнала, какой участок расследует дело, и поехала к вам с показаниями.

– Могу я посмотреть на вид из вашего окна? Из того, где вы все это увидели.

– Да, конечно. Оно находится в спальне.

Женщина, немного кряхтя, поднялась на ноги, а я последовала за ней. Мы миновали небольшую захламленную старыми книгами гостиную и вошли в спальню. Комната была маленькой, с односпальной кроватью и большим разноцветным ковром на стене.

Я прошла к окну и открыла створки, впуская холодный воздух в комнату. Как и думала, во дворе фонарей не было. Ближайший источник света – на дороге, где все случилось. Деревья, растущие между домом и дорогой, закрывали обзор. А то место, где произошло убийство, можно было рассмотреть только в том случае, если обладаешь превосходным зрением. Нет, конечно, по силуэтам и хлопку возможно догадаться, как все произошло, да и то, что там находились двое мужчин, тоже – по голосам. Но все же в моей душе зародилось еще большее сомнение насчет показаний.