И Малик первым не выдержал:

– Не решаешься говорить – не говори.

– Не решаюсь. – Тяжело вздохнул Следопыт. – Ленарис совсем расспросами замаял, – а никак «не склеивается чашка».

– Какая чашка? – Не сразу понял Марик.

– Разбитая. – Снова вздохнул Следопыт. – Я чего долго не появлялся? Снова к малаи ездил. Ездил – да снова ничего не выездил. Может, и не надо было.

Так и просидели весь вечер. И лишь, когда на коня садился, Следопыт выпалил:

– Ленарис призналась, что Страт – не наш сын. Так-то вот.

И ускакал в темноту.

Два дня прошло после той новости. Страт вернулся из кузни уже затемно.

Не то, видимо, он прочел на лице Марика:

– Похоже, я горе всем приношу.

– С чего ты это взял? – Разом откликнулся Марик.

– Места, вижу, себе не находите.

– Не нахожу. – Признался Марик. – И из-за тебя тоже. Но напрасно ты решил, что если сбежишь, мне легче станет. – Марик хотел, было, обнять Страта за плечи, но ростом не вышел. – А, что горя касается, то не нам о нем судить.

– Нам. – Упрямо вскинул голову Страт. – Я, и на самом деле, горе приношу. Почему, не знаю.

Растерялся Марик от его откровения, забыл сказать, что ждут Страта на игрища, богине Рожане посвященные. В городе таковые не устраивают, – церковь не благоволит, потому и немало городской молодежи на игрищах бывает.

Еще об одном не сказал Марик: немало уже девушек по Страту сохнут.

Зато, на следующий вечер отправил Марик Страта «проветриться».

А потом и отправлять не надо было, – сам туда спешил.

И вдруг… поблек что-то Страт: нехотя на игрища идет.

– Не заболел ли, часом?

– Устаю очень. Работы много стало, а ни умения, ни металла не хватает. – Как будто признался Страт, но Марик иное видел: если металла нет, то какая ж тут работа.

– Ребята обижать начали? – Вместо этого спросил Марик.

– Меня? – Удивился Страт.

А и верно: возмужал за лето парень, – накачали ему силушку молотки-молоты.

– Никак, гульбища-хороводы закончились? – Не отстает Марик.

От последнего вопроса Страт, вроде бы, очнулся, но погрустнел еще больше. И Марик благоразумно все расспросы прекратил.

Однако Страт сам разоткровенничался. А причина, как всегда, банальной была: не Страта обижали, а ….

Только, не Марик пошел к Вердлу – отцу Верики. Сам Вердл «случайно» с Мариком на «узенькой тропинке» встретился.

Вердл особо и не таился:

– Ничего против Страта я не имею, – готов хоть сегодня породниться.

– А Верика?

– О ней и речь. Тихоня она, как и твой Страт. Вот, и строят ей каверзы соперницы.

– Какие соперницы? – Не понял Марик, – сам-то в этих делах слабо разбирался.

– А то, и соперницы. Есть тут некоторые, готовые богатством своим женихов к себе приманить. Вчера чуть, было, не побили Верику. Если бы не проезжал Полковник мимо, не знаю, что бы и вышло. Она-то и не призналась, – в себе обиду затаила. Полковник рассказал.

– Понял тебя, Вердл. Сегодня же с ним поговорю.

– Ты его особо-то не строжи. – Смутился Вердл. – Верика, про то, что к тебе пошел, не знает.

– Нравится тебе Верика? – Не научился-таки Марик за свою жизнь ни большой, ни малой дипломатии, – потому и удалился из города.

– Нравится. Очень. – И лицо Страта пунцовыми пятнами пошло. – Она не обращает на меня внимания.

– Вот, и я такой. Не увидел в свое время любви ответной, так и прожил без нее свою жизнь.

– Откуда ты знаешь? – Сначала замешался, но тут же и оживился Страт. – Это …. Да, я ….

Не мог знать Марик, что так получится. Никто не мог знать.

Сезон игрищ подходил к завершению. Скоро, очень скоро и для богатых, и для бедных наступит время заготовок, – не до игрищ будет. И светлое время суток давно на убыль пошло. Да, и дожди стали все чаще под крышу загонять.