В своей исступленной попытке обезопасить дом она вышвырнула такие безобидные предметы, как картофелечистки и ковырялки для кукурузы, и даже не подумала о самой опасной из всех имевшихся у них вещей, об оружии, которое было только и исключительно оружием, а не могло использоваться в качестве скалки или терки для сыра, – о полуавтоматическом пистолете 45-го калибра, который Дасти купил на тот случай, если в дом ворвутся злодеи.
Это был еще один пример хитрого самообмана. Иная Марти – насильница, в течение столь долгого времени захороненная в глубинах ее личности, и вот теперь эксгумированная – сбила ее с пути, подтолкнула ее истерию, отвлекала ее до предпоследнего момента, когда она была менее всего способна ясно мыслить и обдуманно действовать, когда Дасти оказался рядом и подходил все ближе и ближе… И вот теперь ей разрешили – о нет, помогли – вспомнить о пистолете.
Внизу, в прихожей, Дасти через окно в парадной двери говорил с ретривером:
– Спокойно, Валет, спокойно! – И собака прекратила лай.
Когда Дасти купил пистолет, он настоял на том, чтобы Марти училась стрелять вместе с ним. Они десять-двенадцать раз ходили на стрельбище. Марти не любила оружия, она не хотела иметь в доме и этот пистолет, хотя и понимала, что мудрость требует иметь возможность защищаться в этом мире, где прогресс и дикость нарастают с одинаковой скоростью. Она на удивление ловко обращалась с оружием, с безотказным никелированным «коммандером кольтом», дальним родственником знаменитых револьверов.
Внизу, в прихожей, слышался голос Дасти.
– Хорошая собачка, – похвалил он послушного Валета. – Очень хорошая собачка.
Марти отчаянно хотелось избавиться от «кольта». Пока оружие находилось в доме, Дасти находился в опасности. Да и никто поблизости не мог бы считаться в безопасности, если бы пистолет попал ей в руки.
И она подошла к тумбочке.
Ради всего святого, оставь его в ящике.
Она открыла ящик.
– Марти, милая, где ты? Что случилось? – Он уже был на лестнице и с каждым мгновением приближался.
– Уходи, – потребовала она. Она хотела крикнуть, но получилось хриплое сдавленное карканье, потому что ее горло было перехвачено страхом и потому что она запыхалась, – но, возможно, еще и потому, что убийца в глубине ее существа на самом деле не хотел, чтобы он уходил.
В ящике между коробкой с носовыми платками и пультом дистанционного управления для телевизора тускло поблескивал пистолет – рок, воплотившийся в кусок элегантно обработанной стали, ее темная судьба.
Как жук-точильщик, который тикает своими мандибулами, прогрызая туннели в глубине дерева, иная Марти корчилась в плоти Марти, вгрызалась в ее кости, обгрызала душу.
Она подняла «кольт». С механизмом простого действия, хорошо компенсированной отдачей, усилием нажима на спусковой крючок в 4,5 фунта и защищенной от заклинивания семизарядной обоймой, он был идеальным оружием для личной самообороны в ближнем бою.
Пока она не отступила от тумбочки и не повернулась к ней спиной, Марти не отдавала себе отчета в том, что выронила автомобильный ключ.
Глава 26
Даже падая с крыши, Дасти не был так испуган – ведь сейчас он боялся не за себя, а за Марти. В тот момент, когда она бросила фомку и убежала, лицо ее было застывшим, как густо накрашенный лик артиста японского театра «Кабуки». Бледная гладкая кожа, словно покрытая гримом. Глаза, форма которых подчеркнута не тушью, а болью. Глубокая красная рана рта.
Не подходи ко мне! Ради всего святого, не подходи! Со мной творится что-то страшное!
Даже сквозь густой гул мотора, работавшего на малых оборотах, он отчетливо расслышал ее предупреждение и почувствовал ужас, заставлявший голос срываться.