– А иногда?.. – плавно приостанавливаясь, она недоверчиво и даже боязливо покосилась на юношу. Тот, вновь улыбнувшись мыслям девушки, хмыкнул, едва заметно наклонив голову и чуть приподняв руку в привычном жесте, так и не донося её до лица.

– Ты не подумай, я… – не отпуская улыбки, хотел было объясниться юноша, подбирая слова.

– Так. Спасибо, – отрезала девушка, – дальше я сама.

– Ты уверена? – с опаской смотря в сумрак переулков, юноша перевёл на неё взгляд.

Они остановились посреди небольшого перекрёстка, соединявшего несколько улиц и улочек поменьше, уходящих вдаль скверами и переулками, погрузившимися в ночную, почти непроглядную темноту.

В паре шагов от них стоял фонарный столб, освещая всё вокруг своим тускловатым, не приторно тёплым, а каким-то зеленоватым светом, от чего казался ещё тусклее. Тем не менее рассеивающийся круг его света касался стен домов безлюдных в этот час кварталов.

– Вам, наверное, уже пора, – молчаливо выжидая, девушка ещё долго по сравнению со всеми былыми, обращёнными на юношу взглядами смотрела на него, невольно улавливая особенности мимики, лёгких морщинок.

– Кхм, – на мгновение смерив её недоумевающим взглядом, он вновь ухмыльнулся, символично прикрывая рот тыльной стороной руки, и вскоре медленно исчез в темноте переулков.

Чуть расслабившись после ухода юноши, смотря ему вслед, девушка обнаружила, что всё это время её губы были напряжены в слегка различимой, выдаваемой лишь взглядом лёгкой улыбке. Она тут же опомнилась и вскоре, выждав, пока его фигура скроется в сумраке улиц, и тем убедившись, что он больше не сможет проследить за ней, девушка развернулась и рванула в глубь построек.

Постояв ещё немного за углом, юноша снова хмыкнул, улыбаясь чему-то, а затем глубоко вздохнул и удалился сам.

Резко хлопнула входная дверь, разнося ошарашенное собственным грохотом эхо по всему дому. Запыхавшаяся и покрасневшая от быстрого бега и переживаний девушка тут же поспешила плотно затворить её на все замки, после надевая небольшую цепь на прибитый гвоздик. Только после этого она обернулась, чуть ли не столкнувшись с мамой.

– Где ты была? Что случилось?! – взволнованная и напуганная, она одновременно заботливо навалилась на девушку с вопросами.

– У станка, – кратко ответила последняя, ещё не отдышавшись.

– Но… но все уже давно как разошлись по домам!? – во взгляде женщины заиграла ещё бóльшая тревога. Она вглядывалась во взмыленное лицо дочери, в её растерянные, напуганные и широко распахнутые глаза, как когда-то в детстве…

– Просто нитка оборвалась, – тихо отозвалась девушка.

Видимо, найдя правдивыми её слова, а точнее взгляд, женщина чуть успокоилась, всё же не отступаясь от поиска истины.

– А почему бежала? – не оставляя тени сомнения, уточнила она.

– Темно, – отрывисто и едва слышно произнесла дочь, открыто смотря в глаза. Этот взгляд действительно был полон испуга, что заметил бы даже невнимательный посторонний взор, не вглядывающийся и не смотрящий в самую душу, как это может мать.

На лице женщины появилась едва заметная улыбка. Она приобняла дочку, утыкаясь в её выбившиеся локоны.

Неловко отпрянув от девушки, она вскоре вымолвила сухо, как обычно: «Ужин на столе». Позже добавив: «Умойся и ложись спать».

Эти слова, повисшие в воздухе, теперь не казались девушке прежними, теперь они казались ласковыми, нежными и тёплыми, как мамины руки. Ей хотелось вновь прильнуть к ней и крепко обнять, нечаянно проронив слезу. Но что-то мешало это сделать. Что-то странное и непонятное, что пока было выше них.