Дверь кабинета провожатый также открыл картой.

– Опять доктор Амберс оставил недописанные отчеты. Не ожидал, вероятно, что сюда зайдет кто-то еще. – Доктор Траумерих спешно сгреб листы на столе в одну более-менее аккуратную стопку. Он прямо-таки выдавливал из себя и окружающего пространства презентабельность, в которую сам не верил, но скоро бросил напрасные потуги и просто указал на стул. Так было лучше. «Тяжело общаться с людьми, которые неумело притворяются теми, кем не являются», – подумала Хельга. Она хранила в памяти образ веселого и слегка неопрятного ученого, а не выдрессированного работника, у которого ни пятнышка на столе и все всегда на своем месте, как у робота какого-то. Стоило доктору расслабиться в знакомых стенах, как он стал прежним дружелюбным и чуточку неуклюжим Уильямом из снов Хельги. Теперь она по-настоящему вспомнила его. И даже постоянно мелькавшая на его лице улыбка начала казаться искренней.

Мантисс опустилась на кожаное сиденье и окинула комнату взглядом.

– Весьма уютно. Но я не могу представить, как мой отец проработал тут столько лет и не сошел с ума. Тут нет окон, и возникает ощущение, что сидишь в коробке.

– Мы раньше были в другом кабинете. По правде сказать, он не сильно отличался от этого, но хоть какое-то разнообразие, если подумать… Видишь ли, весь этаж отдан МС, и из-за его передвижений приходится переезжать и нам, – пояснил мужчина, оставаясь на ногах. – Ты… ты ведь не забыла?

– Да, я примерно в курсе, с каким пациентом работал мой отец.

Весь этаж, значит? И размеры его, очевидно, превышают площадь наземных помещений.

– Примерно? – последовал вопрос.

Хельга намеренно подвела разговор к предмету обсуждения, и доктор уцепился за подвешенный конец.

– Прости, я не хочу вот так сразу переходить к сути… Прежде всего, я крайне соболезную, что Эдгар…

– Благодарю. Перед уходом он сказал, что у него не осталось незаконченных дел, с которыми ему хотелось бы возиться. А потому он ушел счастливым.

Это была не совсем правда. Хельга сомневалась, что ее отец вообще понимал, как это – быть счастливым. То ли времени не находилось остановиться и поразмышлять, то ли попросту не умел испытывать радость. В одном она не слукавила: Эдгар Мантисс не оставил незаконченных дел. По крайней мере, он сам так сказал дочери. Вот только приглашение доктора Траумериха внесло в картину поправки.

Уильям Траумерих почти все время смотрел на гостью, что совсем не удивительно: в кабинете кроме черно-белого предостерегающего постера «Храните шокирующие тайны при себе, иначе злые уши их услышат, а злые языки распространят» и взглянуть-то было не на что. Так что симпатичная посетительница притягивала весь интерес к себе. Плюс это показалось Хельге тактичным и располагающим к беседе, так что, если бы она сильно волновалась, поведение доктора было призвано подбодрить ее.

– Прежде всего мне хотелось бы узнать кое-что, – мужчина сцепил пальцы в замок.

Он вообще довольно активно жестикулировал, словно расписывал на аудиторной доске сложный алгоритм. Хельга приготовилась к контрольным вопросам об отце, о полученном высшем образовании, однако никак не ожидала услышать следующее:

– Одна из ранее произнесенных мною фраз была ложью. Не припомнишь ее содержание?

Хельга опешила, но тут же постаралась взять себя в руки. На выпускном экзамене ее и не такими вопросами выбивали из колеи. А для успешного ответа всего-то и нужно было внимательно следить за беседой и запоминать слова говорившего. Еще, конечно, наблюдать за невербальными знаками, но это у Хельги получалось даже лучше, чем концентрироваться на смысле и логической связи реплик.