Он продолжал улыбаться, но взгляд стал сосредоточенным.

– Ну, что вы, я собрал её от скуки на лекции по истории Арделлы. Сначала я перенастроил программу классной доски так, чтобы она показывала лишь неприличные картинки. Потом, пока наставник с ней возился, я разобрал указку и добавил ей голосовой набор из дразнящихся реплик. Он выяснял, что произошло, а я собрал под партой из подручных материалов проектор. У меня были наручные часы, плата из визиофона, несколько запасных проводков, пара шестерёнок и карта памяти дешифратора.

– Неправильный ребёнок? – понимающе, однако, с неопознаваемой интонационной окраской, одинаково подходящей и как одобрение, и в качестве порицания, поинтересовался Альмайя.

Вопрос явно относился к разряду риторических, но не для Кайто:

– Как и вы, уважаемый, не так ли? Не могу знать, сколько вам лет, но ведёте вы себя как вечное любопытное дитя. В обычаи вашей расы не входит порча исторических памятников, экстренная посадка при исправно функционирующих системах звездолёта, а также эмоционально выраженный интерес к представителям другого народа.

– Моя матрица сбоит, – весело заявил нетипичный альмайя.

– И первым шагом на пути к этому, вероятно, стало именно то, что вы осознали наличие у вас матрицы, – Кайто восхищённо оглядел собеседника с ног до головы.

– А неплохо схватываете. Кажется, ваш вид говорит "на лету", да?

– Иногда… Скажите, а для чего вы искали этот храм? В отличие от меня, вы производите впечатление тех, кто абсолютно точно знает свою цель. Я же попал сюда случайно. Прогуливался, понимаете ли…

Альмайя и человек обменялись одинаковыми взглядами в стиле "Ну, меня-то вам никак не обмануть!".

– По Винсе не прогуливаются. Возможно, вы искали не конкретно это место, но на планете находитесь отнюдь не просто так. Откровенность за откровенность?

– Ладно. Я ищу здесь отпечатки истории моего вида.

– Хм… Цели схожи, но наша более глобальна. Я ищу истоки всей жизни во Вселенной. Нет, я не исследователь… Не совсем. Я лишь люблю владеть чем-то единолично. Сохранять нечто уникальное для себя одного. Информацию – в том числе.

– Это эгоистично… И эту часть общей программы вашей расы вы ещё не избыли, – холодно проговорил Кайто, чуть нахмурившись и поджимая губы. – Бесконечная эскалация в области знаний, всё ради вида альмайя, даже если все остальные народы придётся похоронить!

– Не одобряете?

– Любое обладание нам лишь мерещится. Вы не имеете права присвоить что-то и распоряжаться этим только потому, что оно вам нравится!

– Почему? – с неподдельным недоумением уточнил альмайя.

– Потому что… Давайте продолжим на корабле, время вышло!

Материалу, на котором они стояли, стукнул не один миллион лет, и никакая коррозия, никакие катаклизмы его не брали. Но… Под весом многотонного космического корабля монолит оказался не прочнее тоненькой весенней корочки льда на пруду. Ветвящиеся трещины в полу распространились на всё помещение, и целые куски начали проваливаться. Кайто прикинул, что они должны располагаться выше уровня вершины той горы, с восхождения на которую он начал путешествие по Винсе. Падение в одну из дыр окажется фатальным не только для него, но и для альмайя.

– Разве?

– Это в вашей системе измерения времени в минуте двести стандартных секунд, а в той, которой пользуюсь я, их всего сорок! Уходим!

Кайто знал, что альмайя не пользуются трапом, и не стал создавать трап, он сделал верёвочную лестницу.

Едва лишь он очутился на борту, как желтокожий капитан спросил его:

– Вы всерьёз планируете лететь на судне, которое видите впервые в жизни, не одобряете действия и образ мыслей экипажа, и даже понятия не имеете, куда мы направимся дальше? – и выглядел при этом так, словно общался с умалишённым и, вероятно, буйным индивидом.