– Есть. Глубокая медитация, например. Ты вообще умеешь медитировать?

– Нет, – я покачал головой.

– Ну тогда не выпендривайся, пока я не передумал тратить на тебя сальвию. Читаешь-читаешь Кастанеду, а сам так ничего и не понял. Это не наркомания, а практики. Если правильно использовать.

Настроение сразу упало. Вспомнился бывший одногруппник из универа, Паша, кажется его звали. Забавный такой чел, всегда щурился сильно, когда улыбался. И травкой любил баловаться. Как-то пошли к нему общагу и все вместе «дунули». Подумаешь, многие по-молодости пробовали. Но Паша пошёл дальше, на «химию» подсел, потом на тяжёлые, и не угощал больше «косячком», а предлагал купить. На пары забил, так и отчислили его. Через несколько лет слух прошёл, что из окна он выпрыгнул под кайфом.

Колян выжидающе смотрел на меня. Если сейчас откажусь, наверное, надо будет уйти и больше не беспокоить его. А что тогда делать? Сам же сегодня чуть с балкона не прыгнул без всяких наркотиков. Ладно, но только один раз! Если не поможет – сам пошлю его на хрен с такими методами.

Я покивал.

Чёрт, это ж надо было до такого докатиться! Принимать наркотики в грязной квартире. Я же тогда, в студенчестве, дал себе обещание больше не пробовать. Вот не зря говорят: никогда не зарекайся.

Наверное, вид у меня был совсем скисший, потому что Колян снова нахмурился и спросил:

– А что значит «индульгировать» прочитал?

– Не припомню, наверное, не дошёл еще.

– Ох, ты, горюшко моё необразованное! Значит, так, индульгировать – потакать себе в слабостях, искать им оправдание. Нытьё, нерешительность и жалость к себе тоже сюда относятся. Если дела хотя бы в половину обстоят так, как ты написал, тебе придётся прекратить индульгировать и выложиться по максимуму, чтобы уцелеть. И осознаваться надо, осознаваться! Дневник сновидений ведёшь?

– Нет, – я помотал головой.

– Заведи, – припечатал Колян. – Тетрадку или блокнот, и записывай обязательно.

– Прям всё записывать? Даже ерунду? – удивился я.

– Всё, что снилось, – кивнул Колян. – Можно не прям суперподробно. Это сосредоточит твоё внимание на снах, будешь лучше их помнить.

– Окей.

– Пойдём! Отличный пирог, кстати, давненько таких не едал!

Колян сунул в рот последний кусочек и похлопал себя по животу.

Мы пошли в ту, первую, комнату за закрытой дверью. Обстановка внутри резко отличалась от хламовника в коридоре: стол, стул, кровать и небольшой шкаф. Никаких лишних вещей и беспорядка. Даже пол был заметно чище, по крайней мере, без Жориного безобразия.

– Присаживайся, – Колян кивнул на кровать и полез в шкаф.

Я плюхнулся на мягкое и тут же понял, как дико хочу спать. На часах было уже восемь, а мои бдения с четырёх утра организму откровенно не нравились.

Колян что-то выкладывал на стол, шуршал пакетами. Когда я зевнул в третий раз, он резко обернулся и сунул мне в руки поющую чашу. У Катьки похожая. Они там на йоге прям с них тащатся. Эта была тяжелее и с другим рисунком.

– На! Знаешь, что это?

– Ага! – я поставил увесистую чашу на раскрытую ладонь и повёл по краю деревянным пестиком. Комнату заполнил тягучий звенящий звук.

– Отлично, попробуй на звуке сосредоточиться, – кивнул Колян и отвернулся к столу.

Катькина чаша была полегче, поменьше и оттого визгливая до звона в ушах. Честно, иногда я подумывал выкинуть её в окно. А звук Коляновой мне сразу понравился. Низкий, приятный, он увлекал за собой мысли, оставляя пустоту в голове.

Кажется, я всё же умудрился задремать, потому что неожиданно передо мной возник Колян с пластиковой бутылкой, наполненной дымом.

– Давай!

– Это что, трава? – удивился я.