Николай вдруг хлопнул себя рукой по коленке и с улыбкой произнес: «Шура, я с тобой как утром газировки из сатуратора нашего выпил, так ты меня тут же и заболтал. А я ведь к тебе тогда по делу шел. Как и говорил – все получилось! Стеклышки твои готовы! Только пришлось теперь на пятый этаж тащиться».

Наставник нервно усмехнулся и спросил: «А ничего не будет? Для глаз они не вредные, эти штуки?»

– Успокойся, Шура! – Уверенно ответил Николай. – Так действует «гамма-излучение». Кристаллическая решетка у стекла сдвинулась, они и потемнели. По солнышку походишь, стекла со временем опять станут светлыми! А излучения от стекла не будет, не волнуйся. И прибор дозиметрический ничего не показывает.

– Мне очки для рыбалки нужны. А долго они будут темными? – Немного бестолково спросил Шурик.

– Года два-три, наверное. – Николай достал из нагрудного кармана робы тряпочку, развернул ее и аккуратно достал два коричневых стеклышка от очков. – Вот держи, друг, улучшай свои очки! Дуй на рыбалку, сиди себе на солнышке!

– Ой, спасибо, я уж и не надеялся. Как хорошо! – Шура радостно встряхнул плечами, как будто собирался, размахнувшись, забросить крючок с грузилом в воду. Он взял стеклышки, внимательно их осмотрел и бережно завернул в тряпочку, каждое в свой уголок. Потом спрятал подарок в нагрудный карман и повернулся к товарищу. – У меня же так глаза на солнце устают, сил нет! Чего взамен хочешь, Коля?

– Мне совсем нетрудно это было сделать, Шура! Муж моей сестры как раз этими исследованиями занимается. Где-то там! – Дружелюбный электрик неопределенно махнул рукой. – Мы же тут все одна семья! Давай не будем тут устраивать – ты мне, я тебе! Мы же советские люди! Мир чистогана – он где-то там, далеко-далеко, и это хорошо. Не дай бог, если мы узнаем, что это такое. Вот для этого мы тут и сидим, денно и нощно. Защищаем завоевания пролетариата. Ты же понимаешь, для чего тут все так быстро появилось под руководством Лавра Петровича? Как он говорил иногда: «Времени нет! Дядя Сэм не спит!» Правда, теперь его объявили врагом народа и расстреляли, вроде уже. Так и не пойму, за дело или под горячую руку попал?

– Про это никто не знает, – уверенно сказа Шура.

– Это да. Дела секретные. – Негромко добавил Николай. – Если мне надо будет чего-нибудь, я обращусь. Ладно, пойду к себе. Мне там тоже надо дежурить. Обход пора делать!

– Не пропадай, друг. Заходи! – Шура улыбнулся.

– Пока, братья по разуму! – Николай поднялся, осторожно задвинул ящик в угол и взял со стола свои рукавицы. Шурик предупредительно отодвинулся в сторону, и Николай, аккуратно прикрыв за собой дверь, удалился.

– Ой, Шура, а расскажи, как это? – Миша нетерпеливо заерзал на табурете. – Я про стекла, и откуда у тебя такой друг?

– Да я и сам не знаю про стекла. Оставляют их на ночь. Вроде, в горячей камере, что ли! Стекла манипулятором загружают и прикладывают к источнику «гамма-излучения» какого-то. Вроде, их в банку кладут, что ли? Или во что-то заворачивают? А потом вынимают, отмывают и проверяют приборчиком. И вот тебе, пожалуйста, красота! – Он достал стеклышко из тряпочки и посмотрел через него в окно. – Ну так здорово!

Шура протянул стекло Мише. Тот боязливо взял его в руки и повертел. Потом приложил к глазу и посмотрел сквозь него на улицу.

– Да, красиво! Оттенок такой, коричневый, и света гораздо меньше.

– Друг этот взялся от электриков. Шибко умный он какой-то. Даже не верится, что в молодости на плотника учился. А сам, как научный сотрудник! Наверное, от родственника – инженера набрался. – Шура улыбнулся и посмотрел на Мишу. Наставник у молодого рабочего был на редкость добрым человеком. Хотя поначалу производил впечатление жутковатое. Дежурный «киповец» уселся на верстак. Разминая в руке папиросу, сидел и поблескивал очками, распространяя вокруг специфический аромат, состоящий из смеси запахов не очень свежей робы, переработанного портвейна и табачного дыма. Впрочем, доминировал в мастерской запах газового «Одоранта».