Но господин Линь ведь не ребенок. Разумеется, он не мог не воспользоваться этой возможностью.

– Хорошо, – сказал он.

Глядя на то, как Чжэньчжэнь идет за регистратором в соседнюю комнату, Фан Цзиньсю скривилась в недовольстве. Сышэ стоял с каменным лицом, а Нин Юньчжао снова нахмурил брови.

Неужели, когда она говорила о репутации других, то имела в виду его? А иначе зачем она бросила на него мимолетный взгляд? Каким образом это дело вообще может быть с ним связано?

Нин Юньчжао сосредоточился, и на ум ему пришла одна мысль.

Дверь за ушедшими закрылась, и комната погрузилась в тишину. Чжэньчжэнь захотела поговорить с регистратором в отдельном помещении, и, хотя сышэ не одобрял ее решение, он все-таки подготовил им комнату, чтобы никто не смог их подслушать.

Башня Цзиньюнь – заведение, которое придерживается высших моральных ценностей, поэтому вести себя непристойно сышэ не мог.

– Ты еще так молода, нет ничего плохого в том, что ты совершаешь ошибки, – первым начал господин Линь, в его голосе прослеживалась нотка глубокого сожаления. – Главное – уметь признать свои ошибки, и тогда будет шанс все исправить.

Чжэньчжэнь кивнула.

– Верно, только осознав свою ошибку, можно ее исправить, – сказала она.

Так значит, ты признаешь это.

Господин Линь посмотрел на нее.

– Объясни, что же все-таки произошло? – равнодушно спросил он.

– Все предельно просто. Это заговор, – заявила Чжэньчжэнь. – Все началось еще с того момента, когда юная госпожа Линь пригласила меня прогуляться с ней в этот день. А может, планировалось это еще раньше.

Заговор, ну конечно. Возможно, все началось еще с той самой минуты, как они с Цзинь-эр познакомились.

За кругом общения Цзинь-эр всегда следила его жена. Как отца, его это не особо волновало, но это вовсе не значило, что он вообще не знал, с кем его дочери стоит дружить, а с кем нет.

В глазах господина Линя Цзюнь Чжэньчжэнь была самой неподходящей кандидатурой на роль подруги для его дочери.

– Цзинь-эр считала тебя своим другом, как ты могла с ней так поступить? – спросил он с некоторым отвращением.

– Линь Цзинь-эр сама решила со мной подружиться, это ли не часть ее плана? Господин Линь, в глубине души вы понимаете, что я не достойна ее дружбы, и она это тоже прекрасно осознает.

Господин Линь пришел в ярость.

– Какая же ты подлая. Ты ставишь под сомнение искренность моей дочери и поэтому сотворила с ней такое?

По мнению родителей, их отпрыски всегда невинны, непорочны и послушны. В глазах взрослых они всегда остаются безобидными маленькими детьми. Родители не желают верить в то, что их ребенок может обзавестись ужасными чертами, включая зависть, злобу и ненависть.

Хотя прежде Чжэньчжэнь не приходилось ни с кем враждовать, в роли цзюньчжу, а позже – и гунчжу, ей довелось понаблюдать за перепалками дочерей высокопоставленных лиц императорской семьи.

Все эти девушки вели как явную, так и скрытую борьбу между собой. Тем не менее в глазах взрослых это все казалось сущим пустяком и обычными перебранками. Им даже в голову не приходило, какая кровавая и свирепая бойня там порою разворачивалась. Прямо как между взрослыми.

У Чжэньчжэнь не было никакого желания распинаться перед господином Линем об их отношениях с Цзинь-эр и о ее коварных замыслах, возникших с самого начала их знакомства.

Наблюдение со стороны и непосредственное участие в этом переполохе тоже весьма удивили ее. Господину Линю попросту было не дано это понять.

– Линь Цзинь-эр неискренна, истинны только ее злые умыслы, – сказала она прямо в лоб. – Юная госпожа Линь пригласила меня прогуляться вместе с ней. Во время нашего пути она неоднократно завлекала меня в башню Цзиньюнь, а Сян Лань заранее подсыпала яд в чай, который мы обе пили. После этого она сама отвела меня в седьмую комнату, а немой мужчина заранее спрятался в том шкафу. Ожидалось, что я войду в эту комнату и яд придет в действие. Но так уж получилось, что мне внезапно захотелось побросать стрелы, вот я и решила сначала пойти поиграть. Так что я понятия не имею, почему она сама вошла в ту комнату. Все, что она подготовила для меня, случилось с ней самой. Такие вот дела.