От этого воспоминания мне было и приятно, и горько. Приятно осознавать свое превосходство над самой крутой девчонкой в школе. А горько от того, что Джим не со мной, и виновата только я.

Все персонажи моих представлений испарились, потому что автомобиль затормозил. Значит, мы приехали. Увидела свет на пятом этаже квартиры, родители дома. Вовсе не хотелось с ними разговаривать. Они спросят, как дела, я отвечу: нормально. И все. Дальше разговор не состоится. Повиснет тяжелая тишина, которую разрушит мой любимый брат, а потом я поспешно уйду в комнату.

Так случилось и сейчас. Как и каждый день. Мама приготовила рис с рыбой, я собралась взять тарелку и уйти сразу в свою обитель, но меня остановили.

– Эмма, останься, пожалуйста. Семья должна ужинать вместе, – мама показала на мое место за столом. Раньше я сидела там каждый прием пищи и болтала всякую чушь. Говорила буквально все подряд. Родители слушали. И что самое страшное: им было интересно все, что со мной происходило. От странного замечания учителя до первых месячных.

Но все изменилось. Я начала смотреть в окно и молчать. На улице лучше. Я представляла себя дальше от дома. Представляла себя малышом, который строил замок из песка или собакой, которая бежала за палкой для хозяина.

Ну, а в последнее время я просто… просто уходила с тарелкой еды к себе в комнату. И никто мне не запрещал. Но сейчас все шло не по плану.

– Сестренка, послушай маму. Мы давно не сидели вместе, – Тим умоляюще посмотрел на меня ласковыми глазами. Я взглянула на отца, который тоже в надежде ожидал моего участия в их трапезе. Его очки даже удивленно сползли на нос, что заставило меня неожиданно улыбнуться.

Увидев за долгое время улыбку на моем лице, все подхватили ее. Не в силах видеть их счастливые лица, я все же взяла тарелку и ушла. Закрыла дверь, положив приборы на стол рядом, спрятала лицо в ладонях.

Нестерпимо больно было находиться в одной комнате с родителями. А еще больнее видеть их счастливыми, когда реальность совершенно противоречила увиденному. Я совершила непоправимые вещи, о которых не могла даже думать. Разрушающая боль впивалась опасными ядами, обжигающие слезы пламенными струями скатывались с моих щек. И я не могла остановить их поток. Прижавшись к двери спиной, медленно сползала на пол.

Хотелось кричать, громко плакать, но никто не должен был знать. Никто. Я – собственный слушатель и зритель. Можно подумать, что я истеричка, но для боли нужен весомый повод. И он был. Все настолько страшно, что лучше даже не вспоминать.

Вытерла проклятые слезы с лица, будто стерев воспоминания начисто. Надела самое короткое платье из гардероба, еще и золотистое, выпрямила волосы утюжком, все серьги оказались на месте. Отлично. Тушью превратила ресницы в крылья, чтобы ослепить очаровательным взглядом. Темно-красная помада идеально легла на губы в форме бантика. Еще немного глиттера на веки. И готово… Чуть не забыла уложить брови гелем! Сейчас точно готово.

Нужно было взять паспорт, на всякий случай. Сквозь мой вечный бардак могла разглядеть только шмотки и косметику. Подошла к куче хлама около окна и порылась. Да тут целые кипы книг: русский язык, литература, английский… справочники для написания сочинений, шпаргалки, фотографии. Да, это точно они. Я и Джим в ботаническом саду. Попросила Карлу сфотографировать нас на экскурсии. Он обнимал сзади, прижавшись щекой к моей шее. Его руки обвивали мой живот, а я держалась за них, как за что-то удивительное. И в глазах Джима всегда читала одно – небо. Ясное и чистое.

После экскурсии мы долго гуляли, держась за руки. Мне тогда казалось, ничто не сможет изменить нас и наши отношения. Вспоминая о нем, мне становилось тепло. Но всему хорошему всегда наступает конец. И обычно плохой. Я выкинула фотографию обратно в кучу мусора. Да, учебники и книги для меня теперь ненужная груда хлама.