- Ты еще и оскорбить меня пытаешься. Глупо, Валерия. И недальновидно. Собирайся. Я звоню в полицию.
И достал телефон, явно потеряв ко мне интерес. 
А вот тут мне стало страшно. 
Его паспорт – у меня. Поддельный паспорт. Что со мной сделают, пока не выяснят, кто я? Если не дадут позвонить отцу? А если дадут – моя семья окажется втянута в грандиозный скандал. И пари... похоже, мне придется расстаться с подарком отца. И как ему я все это поясню? Что же делать?
- Не звоните, – голос показался мне чужим. – Вы правы. Я... не совсем та, за кого себя выдаю.
Дмитрий покачал головой, как будто слышал такие признания каждый раз, поднес к уху смартфон. А я в этот момент потеряла контроль и была готова сделать все, что угодно, чтобы этого не допустить. Вскочила с кресла, подбежала к нему, пытаясь вырвать телефон.
Проще было пробить скалу. Миг – и мои запястья оказались в стальной хватке его ладоней. Я зашипела от боли. Наши глаза оказались так близко, что меня прошибло еще одним разрядом почти физической боли – от того, что я в них увидела.
- Отпустите, - я уже начала жалеть о своей неосмотрительности. Его ладони сжимали мои кисти все сильнее. Еще немного – и хрустнет кость. – Пожалуйста. Мне больно.
- Не нравится боль? – нахмурился Дмитрий, не спуская глаз с моего лица. – Похоже, тебе придется к ней привыкать. Только вероятное возвращение моей дочери удерживает меня от того, чтобы показать тебе, как поступают с тебе подобными!
А затем он резко разжал хватку рук и оттолкнул меня от себя. Я не устояла на ногах. Шлепнулась на пятую точку, чудом не сломав вытянутые для подстраховки руки.
Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Дмитрий ясно дал понять, что с ним шутки плохи. 
К черту! Пора заканчивать этот фарс. О том, как я отстою свое право не отдавать тачку и при этом не ударить лицом в грязь – подумаю позже. Сниму отметины. Найду Кристину. Дам запрос в агентство. В конце-концов, работать на садиста, который причиняет боль женщине – на это я не подписывалась! Пора раскрывать карты. 
Да, отец будет в бешенстве. Может, перекроет мне кредитку на неделю, и ключи от «Феррари» отберет. Но и этому тридварасу всыплет так, что мало не покажется. Он после этого няням руки целовать будет, а то и кунилингус делать из опасения, что это вновь окажется богатая наследница.
- Мне надо вам... кое-что сказать, – боль в запястьях не хотела уходить, и я поморщилась. Встала, не замечая, как кровь пульсирует в висках, а затылок горит огнем.
- Охотно верю. Давай, Валерия, или как тебя там на самом деле, поясни мне, почему я не должен звонить в полицию.
- Не звоните, – повторила я, кусая губы.
- Я понял. Тебе надо спрятаться. Я даже не хочу знать, от чего. Отсиживаешься после удачно провернутого дела? Или видела что-то, что видеть не надо? Не нашла ничего лучше, как обманом войти в чужую семью и более того - подвергнуть опасности мою дочь?
В его глазах появилось почти безумное, жестокое выражение. И я испугалась, что сейчас он меня просто-напросто ударит.
- Нет, все не так! – я оглянулась по сторонам, надеясь, что сейчас вернется Машка, и придется отложить разговор на то время, пока я не приду в себя. Но увы. – Хорошо. Значит, слушай меня, Дмитрий...
- Последнее слово приговоренного? Что ж, дерзость – легальный самообман. Убеждаешь себя, что контролируешь ситуацию. Не надо, девочка. Я на такое не ведусь.
- Может, оставишь тон третейского судьи? – играть в пай-девочку теперь не имело смысла. – Будем знакомы. Меня действительно зовут Валерия.
Я сделала паузу, наблюдая за выражением его глаз. Выждала десять секунд и припечатала: