Аделаида повернулась, нахмурилась и покачала головой.

Мистер Брайс кивнул.

Ей до ужаса захотелось погрозить ему кулаком. Но она сдержалась. Эта безмолвная битва характеров ни к чему не ведет, и чем больше времени они будут оставаться в этой комнате, тем больше риск, что их обнаружат. Поскольку ничего другого ей не оставалось, Аделаида, бросив на него последний неприязненный взгляд, круто повернулась и направилась к дверям на террасу.

Его тихие шаги следовали за ней. Будь оно все проклято: он шел прямо позади нее. Она окажется ночью в саду в обществе абсолютно незнакомого мужчины.

Не задумываясь, она схватила с каминной полки тяжелый бронзовый подсвечник. Мистер Брайс мгновенно оказался рядом с ней, и его большая рука накрыла ее руку, державшую подсвечник. Аделаида ощутила его запах: легкий запах мыла и крахмальной рубашки. Его теплое дыхание щекотало ей ухо, когда он тихо прошептал:

– Вам лучше взять кочергу. – Его рука скользнула выше и медленно отобрала у нее подсвечник, затем он прошептал ей на ухо: – Она дотянется дальше.

Аделаида услышала в его голосе насмешку. В эту минуту она готова была его убить. По крайней мере она с удовольствием выхватила бы у него подсвечник и прицелилась ему в голову. Однако, будучи женщиной практичной, она торопливо схватила кочергу и выскользнула в сад.

Мистер Брайс не отставал.

– В задней стене дома есть дверь, которой редко пользуются. Она открывается в небольшой холл и на черную лестницу, которая выведет вас наверх.

– Почему вы ходите за мной? – требовательно поинтересовалась Аделаида.

– Какой же джентльмен допустит, чтобы леди ходила по темному саду одна?

– Джентльмен! – Ее глаза изучали окрестности в поисках других гостей, но в этой части сада все было тихо и пустынно, как в склепе. – Почему, ради всего святого, вы пошли за мной в комнату? Вам следовало оставаться в холле.

– Мне следовало? А почему не вам?

– Потому что вы открыли дверь… и я полагала…

– Что я открыл ее для вас? Ну и самоуверенность!

Аделаида попыталась вспомнить, махнул ли он рукой, приглашая ее в ту комнату, и вынуждена была признаться, что этого не было.

– И все равно вы должны были остаться снаружи, раз я вошла внутрь.

– Вы были не единственной, кто хотел уклониться от неприятной встречи, – напомнил он ей.

Как получилось, что она идет по темному саду с кочергой в руках, боится за свое будущее – все это из-за мужчины, шагающего рядом, – и при этом испытывает чувство, что должна перед ним извиниться за происшедшее?

Единственная дорожка перед ней разделилась на три. Правая вела к фасаду дома. Левая поворачивала назад, но вилась между клумб, примыкавших к стене. Она была хорошо видна любому, кому пришло бы в голову выглянуть в сад. Центральная дорожка вела в глубь сада, где живая изгородь защищала их от посторонних взглядов. Она сумела бы найти оттуда дорогу назад к дому, но остерегалась углубляться в темноту в обществе незнакомца.

– Если бы я хотел навредить вам, – произнес мистер Брайс, явно догадываясь о ходе ее мыслей, – я не стал бы представляться с самого начала. И не предложил бы лучший выбор оружия.

Аделаида должна была признать, что это звучит здраво, но все-таки покрепче перехватила кочергу и лишь после того сделала шаг по центральной дорожке.

Прогулка по саду началась в молчании. Аделаида вела их мимо душистых клумб и кустов, прелестного маленького фонтана и небольшого пруда, чья гладь сверкала в свете полной луны. Теплый воздух освежал легкий бриз, доносивший иногда отдаленные звуки музыки.

После того как они без приключений миновали увитую розами длинную арку, Аделаида облегченно вздохнула. Если мистер Брайс собирался напасть на нее, он не смог бы выбрать места лучше этого темного туннеля. Однако у него явно не было подобных намерений.