Вскоре Дмитрий Андреевич получил большую квартиру, и Мария Сергеевна уговорила Палашу перейти к ним на постоянное житье. Со стройки девушка ушла. Она возилась с маленьким Колотухиным, получала денежное содержание, которое определили ей как домашней работнице, и ходила в вечернюю школу, на чем, видя тягу Палаши к чтению и ее природный ум, настояла Мария Сергеевна. Сама она, едва появилась возможность оставить на Палашу ребенка, пошла работать к мужу, поскольку была квалифицированным радиоинженером.

Когда Василий подрос и готовился идти в первый класс, Пелагея уже закончила техникум и стала экономистом, на крупном механическом заводе. Тут она вышла замуж и тепло простилась с гостеприимным домом Колотухиных, но в каждый праздник непременно приходила с поздравлениями, да и в будни не забывала забежать, справиться о житье-бытье, узнать, какие у Васеньки отметки в школе.

Брак Пелагеи Кузьминичны был неудачным, через два года она развелась с мужем, но по фамилии осталась Мережковской. Жила скромно, одиноко и по-прежнему оставалась верным другом семьи Колотухиных. Она самоотверженно ухаживала за Дмитрием Андреевичем, когда у него случился инфаркт, а затем не отходила от заболевшей Марии Сергеевны, которая так и не перенесла смерти мужа.

Это произошло в 1964 году, когда появился на свет внук конструктора, маленький Андрей. Василий Дмитриевич женился рано, в двадцать лет, и сына его тоже нянчили добрые руки Пелагеи Кузьминичны, держа ее за руку, учился Андрюшка ходить по земле. Потом баба Палаша, как звал ее малыш, затосковала вдруг по родной Белоруссии и уехала на жительство в Брест. Но когда Василий Колотухин и его десятилетний сын осиротели, сразу же примчалась в Питер и не оставляла их, пока не наладила в доме относительный порядок и не переселила к ним поближе одинокую двоюродную сестру Василия Дмитриевича. Но и живя в Бресте, она часто наезжала в колотухинский дом, ревниво надзирая, не оставлены ли заботой одинокие мужчины, ведь Колотухин-старший так и не женился снова.

Родом Пелагея Кузьминична была из Гомельской области. В сорок втором их деревню вместе с жителями дотла спалили фашисты. Девушка спаслась только потому, что была в соседнем поселке, ходила туда за солью. Долго мыкалась Палаша по растерзанной гитлеровцами Белоруссии, пока не набрела на партизан. Была у них связной, в диверсиях на железной дороге участвовала. За это была награждена партизанской медалью.

Когда пришли наши, Палаша залечивала раненую ногу в лесном госпитале. Армия ушла дальше, освобождать Польшу, а молодая девушка вскоре отправилась в Ленинград – восстанавливать полупустой, остро нуждавшийся тогда в рабочих руках город.

– А свитер мне зачем? – спросил Андрей, вытаскивая его из рюкзака. – Я его не хотел брать…

– Это я положила, Андрюша, – сказала Пелагея Кузьминична. – Теплая одежда в дороге никогда не помешает…

– Так ведь в Оренбургскую область еду! Там жара знаете какая бывает?!

– Так то днем, – не унималась Пелагея Кузьминична. – А ночью, я где-то читала, даже в пустыне иней выпадает. На то и резко континентальный климат. Да и не поймешь сейчас эту погоду – на юге летом снег идет. Вон как в Мексике было: народ на улицах замерзал. А на Чукотке плюс тридцать градусов. А чего тут удивляться? Распатронили небо ракетами, дырок понаделали, отсюда и казусы происходят. Ты, Андрюша, возьми свитерок-то, весу в нем всего ничего, а, глядишь, сгодится…

– Ладно, – отмахнулся Андрей, – возьму… А про ракеты вы напрасно. При чем здесь они? Погода зависит от солнечной активности. Вон в Сибири есть астроном-метеоролог, так он по расположению солнечных пятен ураганы в Атлантике предсказывает, когда косить-сеять дает советы. Дьяков его фамилия.