Скрипнув от досады зубами, он поплёлся ещё выше, отчаянно стремясь к конечной точке, но не представляя, что будет делать дальше. Он шёл как сомнамбула. Первый всплеск адреналина прошёл, и стало хуже. Ему разбили голову, и он, задыхаясь, подумал, что грудь уже не выдерживает таких надрывных ударов сердца. Рана на виске пульсировала, она казалась живой и тёплой.

Оказавшись на двадцать четвёртом недостроенном этаже, Вик посмотрел в огромный разлом в стене – там бушевала буря. Молния расчертила небо: сначала хлестнула одна, затем другая и третья, похожие на серебряные трещины, расколовшие чёрные тучи. Гром рокотал, и лил дождь, ровный как стена. Вик в панике посмотрел на зияющую дыру вместо окна и строительный кран, примкнувший к зданию. Стрелка протянулась между двумя корпусами и, озаряемая молнией, вся блестела от дождя и стонала от порывов ветра.

И за спиной даже в этой какофонии Вик услышал резкий звук взводимого курка. Он медленно сглотнул, поднимая руки на уровень груди.

– Обернись, – грубо сказал Люк.

На лице его было выражение торжества: наконец-то он прищучил эту индейскую скотину. Наконец-то загнал его в угол. Как же этот ублюдок его бесил. Вик медленно повернулся и увидел, что Майк целится в него из травматического пистолета.

– Хватит уже бегать, маскот.

– Теперь ему некуда бежать, – глумливо заметил Эдди. – Разве что из окна прыгнуть. И сплясать нам перед этим.

– А что, это мысль! – откликнулся Майк.

Без сомнений, он был пьян; возможно, даже более пьян, чем остальные незнакомцы. Трезвой там была только компания Палмера. Лицо Вика лоснилось от пота и крови. Он сглотнул ком в горле, глядя на то, как Майк мотнул чёрным дулом:

– Эй, рэднек. Покажи, как ты умеешь плясать.

Остальные пытались отдышаться после гонки за чёртовым Крейном – а быстрый он! – или улыбались, опьянённые не только алкоголем, но и охотой. Всё это было для них игрой без последствий, где нужно поймать и выпустить внутреннего зверя на одного маленького мерзкого индейца, которого ненавидели их родители и почему-то ненавидели они сами. Потом грянул выстрел, и двое ребят отшатнулись назад, мигом протрезвев.

Пистолет стрелял резиновыми пулями, и одна такая больно впилась Вику в ногу, когда он замешкался. Он громко закричал и согнулся пополам, схватившись за ляжку. Дружки Палмера рассмеялись, за ними неловко потянулись остальные. Захохотав, Майк прищурился и прицелился, а потом опять спустил курок.

Он палил по ногам, и Вик, хотя ногу страшно жгло и он почти её не чувствовал, смешно высоко подскочил, как Хитрый Койот из мультиков Луни Тьюнс: другого выхода всё равно не было. Он почти ничего не видел: перед глазами плыли мушки, разбитая голова была залита кровью. В волосах блестели бутылочные осколки. Майк выстрелил ему под подошвы ботинок. Вик снова подпрыгнул и вскрикнул от страха, а потом отступил к самому краю этажа, туда, где спину ему вылизывал ветер, а внизу дышала тёмными объятиями пропасть. Но даже это его не пугало так сильно, как безжалостные люди напротив.

– А теперь повыше возьми, – сказал Люк, и Майк хмуро взглянул на него. – Чего ты пялишься? Их же кастрировали в восьмидесятые. По программе принудительной стерилизации… Жаль, что твой папаша под неё не попал, слышишь, Крейн?

– Нет, это уже слишком, – поморщился Тейлор.

– Не слишком! – вмешался Люк. – Да эта обезьяна спит и видит, как бы засадить свою штучку моей девчонке, Тей! Ты думаешь, мне это нравится?

– Я так не думаю, – твёрдо сказал тот. – Но…

– Значит, мы позволим маскотам трахать наших женщин, да? Жить в нашем городе? Ходить с нами в одну школу, а потом на одну работу? Хочешь, чтоб он потом наплодил такую же шваль? Меня это всё достало. Он наглый грязный засранец. Он почти животное.