Люк усмехнулся, обошёл горящую бочку стороной. Он поигрывал бутылкой с тёмным пивом, которую держал в руке. За ним из-за чужих спин вышли другие ребята из школы: всех он прекрасно знал, а главное, они знали его. И кажется, сейчас ему должно бы полегчать, что он не один среди незнакомцев… но в момент, когда он встретился с Люком взглядом, понял: без драки точно не обойдётся. Бежать уже поздно.

– А перестрелка при Вундед-Ни в семьдесят третьем? – всё не унимался чёртов знаток истории, закурив новую сигарету. – Эй, красный. Ты, наверно, много чего знаешь от своих обезьян из резервации, так каково это было – убивать таких, как я? Вы же нас до сих пор ненавидите.

– Я н-ничего не знаю, – пробормотал Вик. Всё его внимание теперь занимал Палмер со своей компанией. – Я необразованный д-дикарь, п-помилуй, куда мне.

– Что ты сказал?

– Скучно, смените тему, – потребовала блондинка в короткой юбке, кинув окурок в бочку.

Рамона молчала, задумчиво разглядывая пивную бутылку в своей руке.

– Вот как? Никто из ваших, хочешь сказать, не был там? И никогда не делал ничего плохого против белых, а?

– Майки, угомонись.

Вик с облегчением понял, что не всем хотелось слушать эту ерунду, но большинство заскучало, а Вик их, получается, развлекал. Тогда Палмер подошёл к Рамоне так близко, что коснулся её спины своей грудью. Вик тотчас подобрался, сжал руки в кулаки. Преображение вышло моментальным. Ему хватило бы секунды, чтобы оттолкнуть Люка, но Рамона откинула голову тому на плечо.

– Привет, Люк.

Вик тогда ничего особенного не почувствовал: только ледяную пустоту, а ещё – обречённое спокойствие; в тот миг он хорошо понял, как чувствует себя человек, которому выстрелили в грудь. Он никогда бы не подумал, что два простых слова могут убить. И что ещё хуже – получается, Палмер не случайно здесь оказался. Он смотрел на Вика в упор и пялился своими холодными змеиными глазами, растягивал полные губы почти в оскале. Он положил руку Рамоне на талию и стиснул её в тугое кольцо. Без слов сказал Вику, что девчонка принадлежит ему, а весь концерт на пляже был разыгран специально, чтобы идиот Крейн припёрся один-одинёшенек к недругам на чужую территорию и забрёл подальше от оживлённой части города.

Но как же так. Столько лет… Вик ни черта не понимал. Ему стало горько и обидно. Он посмотрел Рамоне в глаза, но не увидел там ничего знакомого, никакого тепла, никакого участия. Взгляд был чужим и насмешливым. Таким, как она когда-то глядела на его, Вика, врагов. Но в какой момент всё изменилось? Когда он успел ей надоесть? Что такого сделал, чтобы заслужить это? В груди ныло от боли, и Вик вспыхнул и огрызнулся, выместив свою злость на Рамону на Майке:

– Если на то п-пошло, вы сами за каким-то чёртом пришли на эту землю, куда вас никто не звал. Вы здесь чужие, сколько бы н-ни твердили п-про американскую исключительность. И вы тоже убивали нас, в-вы отняли у нас всё…

«Даже мою подругу, – горько добавил он про себя. – Мою единственную подругу».

– Прямо всё? – спросил Люк.

Ребята грохнули со смеху. Вик обозлился, его лицо потемнело, и то, с каким запалом он заговорил, вдруг заставило их заткнуться:

– Да. Всё. Это ты живёшь в грёбаном б-богатеньком д-доме. Твой папаша получает оклад и премии, у н-него на накопительном счёте лежат д-деньги на т-твоё поступление в колледж, и т-твоя единственная забота – на какую тусовку сходить и какую девчонку уложить в постель. Какая из них станет в этот раз твоей с-сучкой? Д-догадайся, Рамона.

Люк переменился в лице. Рамона склонила голову набок, посмотрев с любопытством. В её глазах блеснуло что-то нехорошее, и Вик отвернулся. Ему стало стыдно, что он так её назвал, но грудь жгла ревность, и он продолжил, хотя голос дрогнул: