Тихоня весь день пролежал в постели. Есть, конечно, не стал, отвернулся к стене и ни на что не реагировал. Только на попытки Дока расшевелить его он вдруг резко и удивительно спокойно ответил:

– Даже не пытайтесь. Вам это не по зубам, Док. Это – реальность. Другая. Особенная. Хреновая. И ничего ещё не закончилось. И я не знаю, чем Вы можете мне помочь, так что даже не пытайтесь.

И он снова отвернулся к стене. Док ещё немного подождал, а потом разочарованно повернулся к двери. Из-за косяка двери торчала всклоченная голова Самоубийцы, и его жадные глаза горели самым бессовестным энтузиазмом: голодный журналист наконец – то почуял сенсацию! Что ж, может, больше топиться не захочет.

Рабочий день закончился, вопросы остались. Док понял, что не может всё так и оставить.

«Я хочу знать, что сегодня случилось. Я хочу знать, кто такой Тихоня, кто такой Боаз, и что за птица эта практикантка Таня. Это желание не очень психиатрическое, скорее – детективное, но клянусь Великим Юнгом, я хочу знать, что имел в виду Тихоня! Что ж, будет куда пойти вечером

Личное дело, студенческое общежитие – вот и комната Тани. Дверь открыла девушка с фотографии. Не та, что была в отделении. Вернее, та, да не такая. Совсем не такая. Не было сытого кошачьего прищура глаз; лицо казалось тоньше и женственнее; гладкая, тусклая причёска, и, конечно, никакого макияжа. Весь образ казался каким – то размытым, нечётким. Док даже заподозрил, что у него прямо сейчас развился астигматизм – то ли она есть, то ли её вовсе нет. Впору было усомниться, эта ли девушка приходила утром в отделение. Но девушка подтвердила: да, она. Однако ей нечего сказать. Что там случилось, она и сама не поняла, да и вообще, почти ничего не помнит. Нет, странным это не кажется: просто переволновалась, и всё. С самого утра она словно не в своей тарелке – что ж, бывает. И Тихоню она не знает. Нет, раньше они точно не встречались.

– Доктор, честное слово, я понятия не имею, кто он! А что ему какая – то дичь померещилась, так я – то тут причём? Или Вы тоже меня за мужика приняли? Может, проверить хотите?… Да- да, простите, но я сегодня очень устала, и мне больше нечего Вам сказать.

Док поверил ей. Не она устроила шум в отделении. Она не знает Тихоню. Это не тот же человек, что пришёл утром с другими студентами. Словно два в одном – жаль, Док не верил в раздвоение личности, а то идея с готическим альтер – эго очень уж соблазнительна. Или, может быть, это – одержимость? Демоном, к примеру? Док усмехнулся своим мыслям: да уж, конечно, без демонов тут не обошлось. Но вдруг его память обожгла вспышка: «Багряный Жнец»… «Косарь заберёт всех!»… Вот зараза, чуть не купился! Да и вообще, ему- то это надо? Разобраться с этим делом, конечно, стоит, но Тихоня больше ничего говорить не хочет, Таня – не совсем даже Таня, а так, что – то непонятное. Так пусть кто – то другой поломает над всем этим голову; но вот кто бы это мог быть?

К своему возвращению в больницу он уже точно знал, как убить даже не двух, а трёх зайцев сразу. Помочь Тихоне, утолить своё невыносимое любопытство, а заодно задать стимул ещё кое – кому. Время ещё не позднее, Самоубийца пока не спит. Пора ему уже сменить прозвище!

…Тихоня равнодушно изучал рисунок трещин на стене. Днём он выспался, если так можно сказать об отключке после успокоительного, и теперь просто коротал ночь, стараясь ни о чём не думать ничего не вспоминать. Но мысли – не дождик; от них зонтиком не укроешься. Нет такого зонтика. Вот бы вообще обо всём забыть! Плохо, что он тогда не умер. А теперь – поди ж ты, чего никто не ожидал, он стал нормальным! Слабым, измождённым, пока не самостоятельным, но – нормальным. Он навсегда останется душевнобольным, он это понимал. Боль никуда не уйдёт, с этим ничего не поделаешь. Но больше нет смысла притворяться психом, и здесь, в этих растрескавшихся стенах, спрятаться от правды нельзя. Скоро придётся уйти отсюда, но, Великий Космос, как же страшно!