Он вспоминал все, что с ним произошло. Во всех ужасающих подробностях он воспроизводил в памяти внешность старухи, поскольку в этом заключался его шанс на спасение. Он надеялся, что старуха была в квартире ненастоящая, а какая-нибудь театральная или эфемерная, призрачная. Все больше он верил собственному предположению, что Сандра умело его разыграла, развела.

В какой-то момент Виктор едва не подпрыгнул от догадки, которая значительно поумерила его страх. Руки старухи… ведь они в темной комнате при тусклом свете смартфона в точности были такими же, как руки Сандры. Старуха с руками Сандры… Он даже припомнил, что у старухи на руке имелся какой-то знак или рисунок. В темноте он толком его не разглядел. Это вполне могла быть Баба-Яга. Виктор уже почти не сомневался, что его просто напугали, а весь этот чудовищный по своей сути обряд избавления от порчи теперь выглядел, как полное надувательство.

И тут же новая спонтанная идея пришла ему в голову. Он вынул из нагрудного кармана банковскую карточку Елены и покрутил ее перед собой. На карточке были деньги. Там они еще были. Напевая про себя веселую еврейскую песню, Виктор позвонил Линде.

– Можно, я приеду? У меня есть деньги. Я заработал! – Он с таким воодушевлением предложил Линде продолжить отношения, что почти не сомневался, что она согласится его принять.

– Ну, приезжай, – голос Линды, ему это не показалось, внушал оптимизм.

Из пакета Виктора на большую салатную тарелку перекочевали объемные кусочки маринованного крабового мяса, оранжевые ресторанные мидии и королевские креветки.

Виктор знал, что за такие креветки Линда родину продаст. А вот с сыром вышла промашка. Пахнущий морем итальянский, какой любила Линда, добыть не удалось. Пришлось довольствоваться обыкновенным голландским.

Зато вино было настоящее французское. А классический витаминный салат из настоящих помидоров и огурцов?.. Линда должна была оценить его старания.

После того, как стол был накрыт, Виктор положил новенькую двухтысячную купюру на черный комод Линды.

Разлитое по бокалам шампанское шипело и искрилось. Атмосфера в квартире Линды была фантастически приятной, особенно после пережитого потрясения.

Виктор вел себя предупредительно и галантно. Он играл в невидимых лучах счастливой звезды, подарившей ему Линду.

Его словоохотливость не знала границ. Ему не составляло труда все время попадать в точку. Едва ли не каждое его предложение, случайная фраза или простое восклицание вызывали у Линды восторженную реакцию.

Она хохотала, она била ножками о пол или просто улыбалась, иногда сдержанно со смыслом, иногда трогательно сентиментально, но всегда искренне. Линда никогда не лгала, не кокетничала.

Она не могла ему лгать, в отличии от Елены. За это он ценил ее, может быть, больше всего. Ему тоже хотелось быть искренним с ней, до конца, до самого донышка. У него была потребность поведать ей о своих переживаниях, опасениях, страхах… обо всем.

– Ты знаешь, Линда, я ведь сегодня был у ясновидящей. Елена попросила сходить, – Виктор подхватил вилкой кусок крабового мяса, покрытый мелко порезанной зеленью. Макнув его в питательный майонезный соус, положил на кусочек пахнущего ржаного хлеба.

– К ясновидящей… зачем? – с большим удивлением спросила Линда.

– Чтобы порчу снять. Елена считает, что она навела на меня порчу. Снять ее сама Елена не может. Вот и отправила меня к ясновидящей.

– Твоя жена умеет наводить порчу? – Линда погрустнела. Ее веселость отошла на второй план, а Виктор посчитал, что он напрасно затронул эту тему.

– Еще как умеет, – Виктор поднес указательный палец ко рту и понизил голос до шепота, – иногда мне кажется, что вся моя жизнь – это срежесированный Еленой спектакль.