Даже Александра едва заметно улыбнулась, а Динка и вовсе захихикала.

– Горбатого только могила исправит, – пробормотал Глеб, не удостоив Яна взглядом.

– А вот это антинаучно! Искривление позвоночника вовсе не исправляется могилой, – подлил масла в огонь Ян. – Хотя ты, конечно, о другом… Но и в этом случае не все плохие черты изживаются могилой. То есть не во всех случаях. Ты, конечно, слышал о тех, кому не помеха и смерть, – сказал он зловещим хриплым голосом. – О тех, кто встает из своих могил, причем становясь еще более ужасным, еще более мерзким, чем при жизни…

Динка снова захихикала.

– Тебе это не угрожает, – сухо заметил Глеб. – В данном случае совершенство уже достигнуто, хуже быть и не может.

– Если у человека не развито воображение, он ставит себе пределы и не способен на открытия, – сказал Ян, словно бы никуда не обращаясь, в пространство.

– Довольно. – Евгений Михайлович, молча наблюдавший за учениками некоторое время, покачал головой.

Лицо директора оставалось спокойным, но по стальному блеску серых внимательных глаз и чуть сдвинутым бровям становилось понятно, что шутить он вовсе не намерен и его терпению, кажется, пришел конец.

Спорщики замолкли.

Отношения между Глебом и Яном изначально сложились довольно напряженными, но за последние месяцы они даже ухудшились. Дело было в Ольге. Той самой рыжей художнице, в которую влюбился Глеб. Яну удалось спасти ее, и теперь девушка питала к нему искреннюю привязанность. Впрочем, Ян не сомневался, что Глеб ополчился на него вовсе не из-за этого. Глеб, такой идеальный, такой правильный, не терпит иронии и несерьезного отношения к святому делу. О, ему бы флаг в руки, и можно было бы еще поспорить, кто выстоит: Глеб или прущий ему навстречу поезд. Во всяком случае, Ян бы на это посмотрел. Со стороны. Но, самое главное, Ян точно знал, что Глеб считает предателем именно его.

С некоторых пор стало очевидно, что некто из числа близких к группе людей, а скорее всего, даже из числа самих «русичей» сливает информацию соперникам, ведущим безжалостную войну за артефакты. И, конечно, первым претендентом на титул предателя становился он, чужак. Ян даже в чем-то понимал Глеба. Гораздо проще подозревать во всех грехах новичка, к тому же крайне несимпатичного тебе лично, чем одного из товарищей, ставших для не знающего родителей Глеба единственной настоящей семьей. Это было бы так приятно и складно, если бы негодяем и предателем оказался именно Ян. Имелась только одна заковырочка: Ян точно знал, что это не так.

– Простите, – Глеб обращался к директору, а не к Яну. – Больше такого не повторится.

– Я надеюсь, – ответил Евгений Михайлович. И вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

– Может, вам подраться? – предложила Динка, переводя взгляд с Яна на Глеба.

Предложение было не лишено смысла: нет лучшего способа выпустить пар, чем хорошая драка, но в данном случае это просто не работало.

Глеб даже едва заметно поморщился, всем видом демонстрируя, что не станет марать руки о такого слабого и недостойного противника, как Ян. Они действительно были в разных весовых категориях. Глеб – хоть и очень стройный, поджарый, зато натренированный, состоящий из одних мускулов, Ян – астенического типа [7], очень худой и беспросветно отстающий на обязательных в школе спортивных тренировках. В общем, уж никак не ровня.

Александра поднялась со своего кресла и, подойдя к Глебу, едва заметно качнула головой. Ей не требовались слова, чтобы выразить осуждение и вместе с тем напомнить, что связывает их общее дело, а значит, подобные разборки не только бесполезны, но и вредны.