Когда трамвай проскочил мимо него, он убрал руки и открыл глаза. Стоящий рядом на прикроватной тумбочке будильник создавал впечатление, что Виктор сам едет в этом трезвонящем и дребезжащем трамвае. Ударив по кнопке рукой, он, наконец, прекратил этот душераздирающий звук и сел на кровати, обхватив голову руками. Какой-то бред. Куда исчез Сидор? Что это за место, где прячется Кривой и что это за безобразная тень с белым платком? Виктор встряхнул головой, прогоняя ночные образы и уже начал жалеть, что посвятил в этот бред Анечку, когда раздался телефонный звонок. Он поднёс трубку к уху.

– Да, слушаю.

На том конце немного помолчали, но потом трубка завораживающим голосом Анны Сергеевны, ответила:

– Доброе утро, ловец снов. Как самочувствие?

У Виктора перехватило дыхание, но собравшись, он в той же тональности ответил:

– Доброе утро. Самочувствие превосходное, если не считать, что всю ночь гонялся за призраками и устал что тот конь.

– Поймал кого нибудь из призраков?

– Куда там. Они все хорошо подготовлены и бегают гораздо быстрее меня.

– Это тоже результат. Будет время, загляни ко мне – обсудим твои ночные кошмары.

– Непременно.

В трубке запищали короткие гудки отбоя. Выключив телефон, Виктор улыбнулся. Хоть что-то приятное с утра. На раз, два, три, он поднялся с кровати и направился в ванную комнату.

К зданию управления он подходил, почём свет, ругая себя за то, что влез в эту авантюру, да ещё и посвятил в эту чертовщину Анечку – «Информационного поля ему захотелось! Трижды дурак, что сам повёлся на эту бредятину! Вот смеху-то будет, если кто узнает. Тогда хоть вообще с работы уходи. Прав Полканыч – нужно делом заниматься, а не ерундой всякой. Спасибо, что он хоть избавил его бесконечных летучек – от стыда бы сгорел у него на совещании». В свой кабинет он ворвался словно ветер с таким выражением лица, что его опера не на шутку перепугались.

– Что-то случилось?

Первым подал голос Вадик Пирогов. Тут же его поддержал Толик Власов:

– Шеф, на тебе лица нет.

Тревогу в его голосе Виктор пресёк ударом кулака по своему столу.

– Вы что думаете, что прошлись по дворам, опросили соседей и знакомых и всё?! Кривой и Сидор в городе! Прямо сейчас все, – он интонацией подчеркнул это слово и посмотрел на Сорокина, – я сказал все. Занимаются только поисками этих двух уголовников! Прочесать всё под мелкую гребёнку! Сегодня к вечеру я должен знать, где конкретно они находятся!

– Так искали уже.

Тихо подал голос Григорьев.

– Хреново искали! Без энтузиазма. Уговаривать никого не буду. Времени у нас на всё про всё – три дня. Потом отдел расформируют. Я уже это говорил, но напомню ещё раз, для бестолковых. Если кого-то это не напрягает, то флаг вам в руки. В лучшем случае в ППС или вечным дежурным.

– А в худшем?

– В худшем – торговать за прилавком. Всё равно вы ни на что большее не годитесь.

– Да будет тебе Шилов молнии метать. – Сорокин поднялся из-за стола и снял с вешалки свой пиджак. – Не дураки – всё понимаем. Если они здесь в городе, то мы их вычислим. Ну а если нет – тогда не обессудь.

Махнув рукой всем оставшимся, он направился к двери.

– Все за мной. По дороге распределим обязанности. Толик, мне нужен твой осведомитель из трамвайного депо.

На ходу Сорокин начал раскручивать сыскную машину. Его собранность и деловитость внушали в Виктора надежду. Через десять минут кабинет опустел. Шилов взял в руки мобильник, набрал на нём номер по памяти и поднёс трубку к уху. Через несколько секунд трубка ответила мужским голосом:

– Ну. Слушаю.

– Не нукай, не запряг. – Виктор сразу осадил нерадивого своего агента. – Слушай Ерёма меня внимательно. – По тишине на том конце, он понял, как напрягся сейчас Ерёма. – Прошло уже три дня с тех пор, как я дал тебе поручение найти человека, который знает, где хоронится Кривой. Ты сам назвал мне его имя, и я тебя за язык не тянул. Если сегодня ты не сведёшь меня с ним, то завтра ты сам понимаешь, что с тобой будет. Не в моём стиле угрожать, но у меня сейчас другого выхода нет.