Незнакомец облегченно вздохнул, совершив, наконец, заветный обмен.

– Верный выбор, юноша! Мои рекомендации еще никому не навредили! – Горделиво нахваливал себя новоявленный обладатель книги. – Вот, к примеру вывеска ваша «Ловец слов», она совершено не обращает на себя внимание… надо придумать новое название! Например, «VENATOR AD VERBUM!» и написать его непременно заморскими символами, тогда и покупателей богатеньких прибавится.

Яш тем временем, особо не слушая навязчивого незнакомца, складывал сумку-мешок. Услышав уродливые, совершено незнакомые слова, он переспросил: «что вы сказали?».

– VENATOR AD VERBUM! – Как некий хвалебный девиз торжественно повторил искатель.

Нет, Яш не ошибся… Он точно не знает этого языка, и это его напугало. Нет, не потому что он кичился тем, что таты по своей природе были полиглотами, раз хранили память слов мира, из которых и состояли все языки на планете. Причина была в другом. Он пугался искусственной природы этих слов. Все рожденное искусственным образом не может принести добрых плодов.

Из рассказов бабушки-аникай он помнил, что после очередного «вздоха» Земли наступил всемирный потоп, после которого таты осознали необходимость миссии в сохранении памяти слов. В последующие времена люди уже сами навлекли на себя новое наказание. В период расцвета самого богатого города на земле они в порыве жадности и алчности отказались от единого языка, который объединял их в созидании и творчестве. Главы семейств возжелали больше власти своим племенам. Они стали придумывать отдельные языки, каждый для своего рода. Отступив от своих общих корней, жители города погрузились в череду споров, распрей и войн, порождённых непониманием друг друга и ненавистью к ближнему.

Таты и тогда сыграли свою ключевую роль хранителей, собрав в лоне своих хранилищ воспоминания о словах общего языка. Того самого первородного языка, на котором и продолжали говорить сами хранители.

Яшу было ясно одно: он не знал языка, на котором произнес сейчас слова покупатель. Значит, он имеет такую же искусственную природу, как те, что привели к раздору между людьми прошлого и вымиранию первородного языка.

Всем своим видом показывая, что не намерен продолжать разговор, Яш протянул искателю руку для прощания. Искатель, даже не думая прекращать свою красноречивую тираду, воспринял этот жест иначе и, тоже пожав руку Яша двукратных рукопожатием, представился: «Корвин! Очень приятно! Не стоит благодарности!»

Яш замешкался и, растерявшись, неуверенно выдавил:

– Я… Яков…, мне… мне пора.

Он выдернул свою руку из двух рук Корвина и, сухо попрощавшись, помчался к постоялому двору.

Корвин остался у прилавка, жадно листая страницы выгодно приобретенного товара. Он чувствовал, золото где-то рядом! Теперь он не упустит своего шанса. Он не упустит из виду этого юношу…

* * *

Яш практически бежал, чтобы поскорее забрать свои вещи и отправиться в обратный путь. Он был поглощён страхами и догадками от знакомства с таинственным покупателем. «Может, я зря себя накручиваю? Мало ли выдумщиков-шарлатанов? Наверно, это просто совпадение», – пробовал успокоить себя Яш. Но душа явно не была на месте, и чутьё подсказывало ему, что не всё тут так безобидно. Ему надо просто скорее вернуться в деревню, рассказать обо всём Аксаку, и тот уже сам во всём разберется.

Увлеченный своими мыслями Яш чуть было не пробежал мимо постоялого двора. Дело в том, что прежней вывески там не оказалось, а вместо невзрачной дощечки теперь над входом красовалась выкрашенная свежими яркими красками надпись «DEVERSORIUM».

«Какой такой DEVERSORIUM?» – не понял Яш, вылупившись на надпись. Утром её еще не было. Что за непонятные слова и заморские буквы? Он поднялся на крыльцо и, войдя в дом, встретил на первом этаже хозяина, оформлявшего новых постояльцев, судя по одежде – заграничных гостей.