Когда Лин исполнилось тринадцать, она заметила, что Мариам не просто равнодушна к активным играм, как ей казалось раньше. Повзрослев, она поняла, что Мариам не робкая и тихая – она просто слаба физически. Слаба и больна. На ее бледной коже мгновенно проступали синяки; пройдя совсем короткое расстояние, она задыхалась. Она часто болела и кашляла по ночам, и тогда Хана Дорин сидела с ней и поила ее имбирным чаем.

«С ней что-то не так, – сказала однажды Лин, когда Хана собирала в медицинском саду листья пиретрума. – Мариам. Она больна». – «Значит, ты это заметила». Это было все, что ответила Хана. «Разве ты не можешь дать ей что-нибудь? – возмутилась Лин. – Какое-нибудь лекарство?» Хана распрямила спину, стряхнула с пестрой юбки землю и травинки. «Неужели ты думаешь, что я не испробовала все? – резко произнесла она. – Если бы врачи могли ей помочь, Лин, они бы вылечили ее». По голосу Ханы девочка поняла, что она сердится не на нее, Лин; она расстроена потому, что чувствует себя бессильной помочь сироте, порученной ее заботам. Видимо, болезнь, которая свела в могилу ее отца, теперь убивала и Мариам. Мариам умрет, думала Лин, если никто не поможет ей.

Лин решила, что этим «кем-то» будет она сама. Она пошла к Хане и сказала, что хочет изучать медицину. Мальчики ее возраста, которые собирались стать врачами, уже начали обучение. Ей нужно было догнать их, чтобы узнать все, что известно о болезнях, и исцелить Мариам.

– Пожалуйста, пойди поспи. – Голос Мариам отвлек ее от воспоминаний. – Ты сейчас потеряешь сознание от усталости. Со мной ничего не случится, Линнет.

Никто не называл Лин полным именем. Но когда Мариам произносила его, Лин казалось, что говорит строгая мать или сестра, которой надоели ее капризы. Она нежно погладила Мариам по впалой щеке.

– Я не устала.

– Ну а я устала, – сказала Мариам. – Но чувствую, что не усну. Может быть, горячее молоко с медом…

– Конечно. Я принесу.

Лин положила старую книгу на ночной столик и вышла в кухню, размышляя о том, что бы еще положить в молоко. Мед замаскирует неприятный вкус. Мысленно она перебирала список средств от воспаления. Сосновая кора, ладан, кошачий коготь…

– Как она?

Лин вздрогнула от неожиданности. Хана сидела за старым сосновым столом Лин с кружкой карака. Длинные седые волосы женщины были распущены; взгляд темных глаз, окруженных сеткой тонких морщин, был живым и проницательным.

За спиной у нее на плите кипели горшки. Как и в большинстве домов в Солте, в жилище Лин имелось одно большое помещение, выполнявшее функции гостиной, столовой и кухни. Дома в Солте строили маленькими, довольно тесными, потому что пространство за стенами было ограничено.

Снаружи он ничем не отличался от остальных скромных домиков с белыми стенами, но Лин постаралась оживить интерьер с помощью вещиц, которые привозил ей Джозит из своих длительных поездок. Разрисованное зеркало из Ганзы, деревянные игрушки из Детмарка, кусок полосатого мрамора из Сарта, керамическая лошадка, покрытая бледно-зеленой глазурью, из Гымчосона. Занавески были сшиты из хиндской ткани – тонкого льна с разноцветными узорами по краям. Лин не нравилось думать о том, что ее брат пропадает где-то там, на Дорогах, но страсть к путешествиям была у него в крови. Со временем она заставила себя смириться с его отсутствием, с его скитаниями – так человек принимает то, чего не может изменить.

Лин на цыпочках вернулась к двери спальни и заглянула внутрь. Она не удивилась, увидев, что Мариам уже спит, подложив руку под голову. Лин беззвучно закрыла дверь, подошла к столу и села напротив Ханы.