Он посмотрел на часы, круто повернул и торопливо направился в сторону центральных ворот. Наступал назначенный час встречи с дочерью полковника. Еще минут двадцать он прохаживался у ворот, а через дорогу его рассматривал город, высокий, бетонный, который в скором времени поглотит и его. Наконец, он заметил, как красная Honda долго и неумело пыталась припарковаться на стоянке больницы. «Она», – почему-то сразу определил Денис.

Из машины не с первой попытки, оттолкнувшись от кресла, вылезла женщина. Весьма стройная, гладко зачесанные назад черные волосы, крупные, в пол-лица, солнечные очки, загорелое тело обтянуто темно-зеленой мягкой тканью, высокие каблуки. Не чужда она была и различным безделушкам, нашедшим себе места на ее шее, запястье, на пальцах. Она держалась не просто непринужденно, а с неким вызовом. Каждым неспешным шагом, каждым движением бедер, неподвижно посаженной головой, она, казалось, подчеркивала, насколько безразличны ей все эти прохожие и больные за металлической оградой, которых она разглядывала издали.

Так уж повелось, что Денис с первого взгляда делил женщин на две группы: либо с которыми приятно иметь дело, либо попросту стервы, которых следовало сторониться как можно дальше. Приближающуюся женщину он с первой секунды отнес ко второй группе. Он не любил осуждать кого-либо, но она представлялась ему ограниченной и злой, да и мир, в котором она жила, был, видимо, таким же злым и ограниченным.

Денис подошел к ней вплотную, она отступила в сторону, уставившись на него, пытаясь понять, что надо этому несчастному больному.

– Вас зовут Ольга? – догадывался Денис. – Это я вам звонил.

– А-а, – протянула она, выпятив очерченные карандашом тонкие, недобрые губы и, рассматривая его сквозь солнечные очки, которые она не сочла нужным снять, знакомясь с Денисом. Она ожидала совершенно иной встречи – встречи с обаятельным, высоким блондином, с приятными манерами. Таким она представляла человека, с которым нынче общалась по телефону. – Понятно. Что отец? В здравом уме?

Денис заметил, как она сосредоточилась при последних словах, видимо, оценивая прибыль, которую можно будет извлечь из тяжелого состояния отца. Оттого ему стало не по себе, будто он сам становится соучастником ее грязных замыслов. Он сознавал, что доброго слова будет куда как мало, чтобы спасти ее душу от эгоизма. Такое слово не затронет ее разум. Тем не менее, раз уж взялся за гуж…

– Понимаю, как вы убиваетесь по родителю, – лукавил Денис, – но сегодня он, кажется, немного лучше. – Вы переживаете за него?

– Разумеется… и за него тоже, – рассеянно ответила Ольга.

При этом от внимания Дениса не ускользнул типичный жест лжеца – прикосновение ее пальцев к щеке. От многих посетителей, навещающих родственников в больнице, обычно исходят волны переживаний. Как же иначе? Но от этой фифы Денис не улавливал ни волнений, ни переживаний.

– Спасибо, что приехали, – как можно приятней Денис состроил улыбку.

– Не стоит благодарности, – снисходительно отреагировала она.

«Вот именно не стоит, – подумал он про себя. – Ей неплохо было бы дать урок хорошего поведения», но вместо этого нагло солгал ей в глаза: «Что-то в вас есть от настоящей леди».

– Комплимент принимается, – она впервые удостоила его долгим взглядом, но за темными стеклами выражение ее глаз было недоступно.

Эх, кабы она знала, с каким тяжелым сердцем он выполняет миссию встречи этой женщины, заведомо зная ее неприязнь к нему, к отцу, да и ко всем, кто оказывался на ее пути. Не взирая на чувство отчужденности, он продолжал выказывать ей доброжелательное отношение, о котором она, конечно же, никакого понятия не имела. Благо она находилась в неведении насчет его истинных чувств к ней.