– Андревна, ты еще дрожи, мол, температуришь, – советовала Клавдия Петровна – шестидесятилетняя соседка по палате, думая, что та в качестве репетиции встречи с дочерью приняла жалобный вид. – И один глаз прикрой эдак, вроде как тяжело глазам. Глядишь, и проймешь ее. Еще запричитает: «Не покидай меня, маменька!»

Антонина Андреевна махнула рукой с укором, но улыбку не смогла сдержать. Отлегло, видно, маленько на сердце.

– Расспроси ее обо всем, – продолжала наставлять Клавдия Петровна. – Где жить будут, на что жить собираются. Ты ведь не Госбанк. В общем, про все, про все.

– Ну, будет вам, сама разберусь, – нахмурилась Антонина Андреевна.

– И не забудь пригласить на свадьбу, – Клавдия погрозила пальчиком. – Махнем по рюмочке, – она поплевала на ладони и растерла их, не очень-то убедительно изображая привязанность к спиртному.

– А ну как свалишься от рюмочки-то, – незлобно огрызнулась Антонина. – Какая свадьба? – словно опомнилась она. – Типун вам на язык. Не до свадьбы нынче. Самой бы живой выползти отсюда.

– А будет нагличать, так ты будь с ней построже, – упорно вела свою линию Клавдия. – Ежели пожалеешь, она совсем на шею сядет.

– Ой, хватит, – гаснущим голосом откликнулась Антонина. – У меня уже голова кругом идет от всего. И от вас тоже.

– О тебе же забочусь.

– Оставьте меня, Клавдия. Леночка не глупая, прислушается к моему мнению.

– Она тебя послушает, как же. Фыркнет по-ихнему, по современному, что и не поймешь, что сказала. У нее, небось, не задержится. Сама же рассказывала, какой у нее норов.

Между тем у раскрытой двери палаты неуклюже передвигались две женщины в халатах и тапочках, наталкиваясь друг на дружку в момент, когда одна из них засматривалась, выглядывая кого-то в коридоре. Видимо, весть об ожидаемом женихе затронула не одну палату.

– Чего вы там столпились? – гаркнула в их сторону Клавдия Петровна. – Проходите, проходите. Ну, ты гляди, так и швыркают глазищами. Ни стыда, ни совести. Ржавы тачки.

Женщины сделали шаг назад и заняли позиции так, что они непременно должны были увидеть и услышать все из ожидаемого представления. Клавдия Петровна двинулась на них с грозным видом, уже в коридоре пробовала усовестить их, но внимание ее вдруг переключилось на больного с перевязанной головой, беседовавшего со стариком. Ей захотелось выяснить, что они так оживленно обсуждают. Она тихонько приблизилась, остановилась за несколько шагов до них, облокотилась локтями о подоконник соседнего окна и сделал вид, будто рассматривает, что происходит на внутренней территории больницы. В дальнейшем она внимательно наблюдала за хождениями Дениса между пожилыми супругами и оказалась свидетелем трогательной сцены их примирения, чему была несказанно рада. «Какой молодей, какая умница» – повторяла она про себя, не сводя глаз с Дениса, когда он шел мимо нее с опущенной головой.

– Молодой человек, – Клавдия Петровна тронула за локоть Дениса, – вы сделали то, что никому из нас не удавалось.

Денис утер глаза ладонью, посмотрел на женщину.

– Что вы говорите? – спросил он.

– Вы – молодец, – прошептала она. – Я все видела. Мы так все переживали за них, никто не мог их помирить. А вам удалось.

– А-а, – поняв о чем речь, протянул Денис. – Да ничего особенного не сделал.

– Как же ничего. Очень даже чего. Слушайте, у меня к вам просьба будет.

– Какая?

– Мою соседку сейчас навестит ее дочь. Они, знаете ли, не очень ладят между собой. Вы не могли бы побыть рядом и в случае чего … как это сказать …

– Помирить их, – подсказал Денис.

– Верно. Помирить. Представляете, дочка ее замыслила замуж выскочить.