Когда гости расселись, Кадамов поднял фужер с шампанским.

– За милых дам! – провозгласил он тост, затем нагнулся, достал из-под стола неизвестно как оказавшийся там пакет с подарками и вручил их женщинам.

– Какая прелесть! – раскудахталась Людмила, вертя в руках сверток в целлофановой обертке.

После третьей рюмки гости заметно оживились, а к тому времени, когда заявилась последняя партия гостей, пир был в самом разгаре.

Рыжеволосой Светлане, девушке на выданье, с густонакрашенным привлекательным лицом, Кадамов тоже вручил сверток, усадил рядом с собой и принялся потчевать.

Саша – мужчина за тридцать лет, с бегающими светло-голубыми глазками, острым носом и пышными усами, маскирующими тонкие губы, опрокинул в себя сразу полстакана водки и закусил огурцом.

– Завтра работаем, шеф? – спросил он у Кадамова.

– Разумеется! – Директор подцепил вилкой шпроту и отправил ее в рот. – У людей праздник, а у нас, как всегда, рабочий день… А ты, Игорек, ешь, ешь, не стесняйся! – он фамильярно похлопал по плечу нескладного круглоголового паренька призывного возраста с узкими плечами и прыщеватым невыразительным лицом.

Парень не стеснялся – ел за троих.

Нечаев встал с бокалом шампанского. Вид у него был сконфуженный и глуповатый.

– Друзья!.. Гм-гм… В общем, мы с Ольгой вчера подали заявление в загс!..

– Ага! – заорал захмелевший директор. – И ты держал это в тайне? Еще друг называется!

Остальные члены застолья в силу своего темперамента реагировали не так бурно, однако тоже, казалось, искренне обрадовались.

– Когда свадьба? – спросил Саша. Он себе ни в чем не отказывал и по количеству выпитых рюмок был уже далеко впереди всей честной компании.

Нечаев отпил шампанского, поставил фужер на стол.

– В следующем месяце. Пышной свадьбы не будет, придут человек тридцать. Вы все в числе приглашенных.

– Ура! – завопил Кадамов. Вел он себя очень развязно.

– За молодых! – предложила Ильмира.

– Горько! – пробасил Фефелев.

Все нестройно чокнулись, а Виктор привлек к себе Ольгу и звучно чмокнул ее в губы. Потом достал из кармана небольшую коробочку и раскрыл ее. На черном бархате блеснул драгоценный камень, вправленный в кольцо.

– Какая прелесть! – воскликнула Берикова и хлопнула в ладоши.

– Это тебе! – Под одобрительные возгласы присутствующих Нечаев протянул Ольге подарок и, чтобы скрыть смущение, подтрунивая над самим собой, добавил: – В знак моей безграничной любви и преданности.

Берикова тут же надела колечко на безымянный палец и, отведя руку в сторону, полюбовалась им.

– Танцуют молодые! – неожиданно прокричал директор и громко захлопал в ладоши. – Просим! Про-осим!

Отодвинув стул, Саша ринулся к «стенке» и включил стоявший на полке музыкальный центр. Дивно запел саксофон. Под жидкие аплодисменты Берикова выплыла на середину зала и грациозно сложила свои красивые белые руки на плечах подоспевшего Нечаева. Пара задвигалась в такт музыке. Присутствующие стихли. Внимание мужчин приковывал смелый разрез на платье Ольги, из которого выглядывала стройная ножка, соблазнительно обтянутая колготками. Внимание женщин было сосредоточено на итальянской «стенке», заставленной сервизами и хрусталем; французской мягкой мебели, коврах, дорогих портьерах. Завидная невеста Ольга Есеновна!

– Ты сегодня останешься у меня? – покачиваясь на волнах сладко звучавшей музыки, спросила Берикова у Виктора. Саксофон пел громко, поэтому парочка могла не опасаться, что их услышат гости.

Нечаев сцепил за спиной партнерши руки и крепко прижал ее к себе.

– А ты хочешь, чтобы я остался? – шепнул он ей на ушко.

– Не заставляй меня первой признаваться тебе в своих желаниях, – тоном капризной девочки сказала Ольга. – Ты же прекрасно знаешь, что хочу!