Воспоминания об Эдварде заставляли меня то и дело тяжело вздыхать. Его поведение было настолько непонятным, настолько необъяснимым, что я терялась в попытках разгадать его. Взгляд серых глаз, страстные слова, то, как он целовал меня – все говорило о том, что Эдвард влюблен в меня, но тогда чем можно было объяснить его реакцию на мое признание? Он смутился? Не ожидал? Знаю, что считалось будто девушка не должна признаваться в любви первой до того, пока мужчина не признается сам. Это стыдно, некрасиво, выглядит, будто она выпрашивает у него чувства к себе. Но в то мгновение я была уверена, что Эдвард испытывает то же самое. Мне даже казалось, словно еще секунда, и он сам скажет мне слова любви. Неужели я ошиблась? Жестоко ошиблась. Может быть Эдвард просто хотел меня? Как Джон Картер.

От этих мыслей стало так дурно, что даже затошнило. Я перевела взгляд в окно машины. Стоял октябрь, сезон дождей только-только закончился. Небо было ясным и свежим, золотистое солнце длинными косыми лучами пробивалось сквозь густую зелень. Этот день вымотал меня, я хотела отдохнуть дома, но едва вспомнив об отце, и о том, что произошло вчера, плечи мои напряглись. Джи словно почувствовала меня, взяла руку и ласково погладила:

– Не волнуйся, Киара, уверена, отец уже решил все проблемы. Донг отличный работник, все знают, что он никогда бы не стал сбегать. Отец может быть суров, но он справедлив, и Парамит он жалеет, поэтому все будет хорошо.

Я улыбнулась, слова Джи немного успокоили меня. Через некоторое время даймлер затормозил перед нашим домом, и мистер Томпсон помог нам с сестрой выйти из машины.

– Странно, почему нас никто не встречает из слуг? – дивилась сестра.

И правда, не было видно ни Пеи, ни мальчиков, открывавших двери, ни других лао, к лестнице лишь вышла рыжая полосатая кошка, и, замурлыкав, выгнула спину. Завидев ее, мы втроем дружно расхохотались.

– По всей видимости, сегодня вашей лао будет эта мохнатая озорница, – улыбался мистер Томпсон, – я провожу вас.

Вдоволь посмеявшись, мы поднялись по ступеням и вошли в дом. Внутри было сумрачно, ставни на французских окнах плотно закрыты, а светильники не включены.

– Что-то слуги сегодня совсем расслабились, – неодобрительно покачала головой Джи.

Мистер Томпсон помог ей открыть два окна в гостиной, в комнату сразу хлынул поток прохладного воздуха, напоенного вечерней прохладой и запахами растений.

– Благодарю вас, – зарделась от смущения сестра.

Я наблюдала за ними, стоя в тени комнаты. По дороге домой Джи рассказала мне, что мистер Томпсон первым бросился на мои поиски, сначала был найден мой спутник – Мишель Клер, он почти не пострадал, его вынесло на берег. Именно мистер Томпсон быстро вызвал спасательные катера, и они с Джи отправились вниз по реке. Все это сестра рассказывала с таким воодушевлением, с таким блеском в глазах, что не осталось ни малейшего сомнения в том, что американец окончательно покорил ее. И сейчас, протягивая ему руку и прощаясь, Джи смущенно прятала глаза под длинными густыми ресницами.

– Хорошего вечера, мисс Джия, – говорил мистер Томпсон, удерживая руку сестры чуть дольше позволенного, – завтра я приеду и навещу вас с мисс Киарой. Думаю, она скоро поправится от потрясения. Но врача все же вызвать нужно.

– Да, я наберу месье Пересу, он осмотрит Киару.

– Мисс Джия, – заговорил мистер Томпсон пылко, – что вы скажете, если, допустим, завтра я приеду к вашему отцу и…

Джи в смущении забрала руку.

– О, прошу вас, мистер Томпсон, моя сестра чудом осталась жива, я не могу пока что думать ни о чем другом, как только о ее здоровье.