– Далеко не уходи…
Табун лишь усмехнулся, услышав специфические звуки опорожнения внутренностей не с той стороны.
Махов, утершись, вернулся на место.
– В норме?
– Не совсем…
– Значит, в норме. Давай.
Внутренности оказались все еще теплыми, склизкими. Превозмогая в себе отвращение, Эрик их вынул и стал отрезать, стоявший в воздухе специфический запах буквально сводил Махова с ума. Но наконец тушки промыли в воде, и охотники двинулись к стоянке.
– И что теперь с ними делать? – спросил Эрик, все еще не веря, что это можно есть.
– Сейчас зажарим и съедим, – просто ответил Табун.
– А на чем жарить? У нас же ничего нет.
– На огне. Насадим на прутики – и все дела.
– Будете разводить костер?
– Нет. Слишком заметно, хотя было бы недурно. В угольках… м-м… пальчики оближешь.
Махов дернулся от нового рвотного позыва, и Табун, не удержавшись, засмеялся.
– Нет, не на костре, – отсмеявшись, сказал он. – Там неподалеку есть газовая труба, туда кто-то еще до нас врезал самодельный вентиль… зажжем газ и поджарим на огне.
Табун с Эриком пришли одними из последних. На том самом вентиле уже горел огонь, и несколько человек уже жарили свою добычу, держа ее наколотой на пруты, медленно поворачивая для равномерной готовности.
Те, кто приготовил, уже уплетали мясо за обе щеки.
– Табун, как такое можно есть?
– А что такого?
– Но это же крыса!
– Ну и что? Ты же ел говядину, свинину, другое животное мясо. Крыса такое же животное…
– Ну не знаю…
– Просто все дело в стереотипах.
– Как так?
– Просто нам, да и мы сами вдолбили себе в голову, что крыса – это отвратительное животное, нечистое и все такое прочее. А между тем оно практически ничем не отличается от других тварей Божьих, и, следовательно, ее можно есть.
– Но я слышал, что они заразные, переносят всякую инфекцию и вирусы…
– Переносят… – согласился Табун. – Но на себе, потому и руки мыли особенно тщательно. А мясо оно что, такое же, как у всех. Но если привередничаешь, то пожарь подольше.
Махов не нашелся, что возразить.
Через полчаса ожидания подошла и их с Табуном очередь жарить своих крыс. Эрик делал все, как его напарник, и когда тот сказал, что готово, он осторожно попробовал мясо на вкус.
«Мясо как мясо, – сделал вывод Эрик и принялся его поедать с таким же азартом, как и остальные „крысы“. – Может, разве что соли да приправ не хватает вроде перчика да укропчика…»
18
Прошла еще неделя, и от вида крыс Эрика уже начинало мутить, но теперь по другой причине, а не от омерзения при потрошении. Жутко хотелось нормальной еды, но добыть ее все еще не представлялось возможным. Полицейские патрули так и шастали по коллекторам, выискивая «крыс».
Махов вот уже несколько раз слышал возглас дозорных: «Шухер!», и каждый раз после этого стая снималась с насиженного места и уходила в совсем уж глухие места, на самодельных носилках унося с собой раненого Крикуна, который до сих пор не мог передвигаться самостоятельно.
Да и на охоте «крысы», бывало, сталкивались с «крысоловами» почти нос к носу, но стая пока обходилась без потерь, и ее члены уходили всеми возможными способами, разбегаясь кто куда, заскакивая в самые труднопроходимые и узкие трубы.
Махов с Табуном сами однажды, будучи на охоте, чуть не попались полиции.
– Живот! – шипяще позвал Табун Эрика, который собирался подстрелить очередную крысу.
В последнее время он так наловчился, что теперь уже мало чем уступал остальным членам стаи в снайперских качествах.
– Чего? Ты мне обед спугнул…
– Лучше обойтись без крысиного обеда, чем отведать тот же обед, но в виде тюремной баланды.
– В смысле?
– «Крысоловы» рядом.