Вонь через шесть часов брожения стала гораздо сильнее той, где он начинал свой путь. Да и мутная жидкость после дождя здесь иногда доходила практически до колен. Всю грязь водные потоки снесли сюда.

«Вот только где я? – подумал Махов, осматриваясь. – Но впрочем, какая разница?»

Мысли о жратве становились все настойчивей. Голод начал усиливать усталость, тем более что он так много энергии потратил, убегая от полицейских. Ноги гудели. Хотелось сесть и отдохнуть. Только где тут присядешь? Грязь неимоверная.

«Ну что мне, крыс, что ли, жрать?!» – с каким-то отчаянием подумал Эрик. Хотелось уже плакать от жалости к себе, своей жестокой судьбе.

Вид неподалеку сидевшей и смотревшей на него желтыми бусинками глаз мокрой крысы был очень непрезентабельным.

«Может, прохожего ограбить насчет хавчика, банально отобрав бутерброд?» – подумал Махов, вспоминая, как на его глазах действовал подобный отряд «крыс», и взгляд его плавно перешел на обрезок какой-то арматуры, чего здесь валялось в избытке.

Но знакомый звук шагов заставил Эрика вжаться в грязную стену.

«Опять бежать…» – обреченно подумал он.

Эрик понимал, что второй раз от полиции ему, скорее всего, не уйти, второй раз они его не упустят, тем более что сил бегать у него просто нет. Свалится от усталости. Правда, можно сдаться, но он в который раз непонятно почему отбросил эту идею.

«Инстинкт свободы», – определил непонятную ситуацию Эрик.

Шаги становились все ближе, снова знакомые, пляшущие по стенкам лучи фонариков, эхо голосов. Махов подхватил обрезок и из последних сил с шумом рванул прочь.

«Врешь, не возьмешь!» – с яростью, удивившей даже его самого, подумал Эрик.

Он едва не расшиб голову, но инстинкты оказались быстрее разума, и Махов пригнулся, спасая жизненно необходимую часть тела от встречи с обломанным бетонным блоком с опасно выглядывающей из него стальной арматурой.

На одном из ровных участков трубы он обернулся и понял, что его нагоняют. Стали даже слышны быстрые переговоры между загонщиками. Эрик снова почувствовал себя затравленным зверем, уходящим от стаи хищников.

– Стой, сволочь, а то хуже будет! – услышал Махов чей-то писклявый голос. Он еще подумал, что какой-то это странный полицейский, да и полицейский ли это?

Но додумать ему не дали. Чей-то сильный удар в живот остановил его. Эрик рухнул в вонючую жижу как подкошенный.

– Добегался, тварь!

Чьи-то руки приподняли его и с силой встряхнули за шкирку.

– Чей ты?!

«Странно, вообще-то обычно спрашивают „кто ты“», – вяло подумал Эрик.

– Чей ты?! – снова спросили его, но теперь не встряхнув, а больно ударив ногой в живот.

– Вообще-то я думал, что незнакомого человека спрашивают: кто ты, а не чей ты, – все же высказал свое мнение Махов.

По всей видимости, такой ответ несколько ошарашил преследователей, и пленника грубо перевернули на спину. Эрик увидел хмурое лицо парня примерно того же возраста, как и он сам, может, года на три-четыре старше. Столь же хмурые глаза внимательно его разглядывали.

«Главарь», – сразу определил Эрик.

– Кажись, «хомяк», решивший отрастить хвост и стать «крысой», – наконец выдал обладатель писклявого голоса, стоявший за спиной остальных шести человек.

– Точно… – согласился главарь и спросил пленника: – Выиграл в «Лотерею»?

– Да… – ответил Эрик.

– Что ж, парень, это нам всем хорошо знакомо. Все через это прошли… Снимай одежду.

– З-зачем?

– Извращенцы мы! – засмеялся один из группы. – Любим мужской стриптиз смотреть за неимением женского!

«Крысы» дружно заржали, но потом главный оборвал смех, снова потребовав:

– Снимай и не дергайся.

Пришлось подчиниться.