У Фили была жесточайшая аллергия на пчелиный яд, но приструнить рой было невозможно и, каждый раз выезжая из города, Филя тревожно спрашивал жену:

– Барышня! Супрастин на даче имеется?

– А ты выпей пачку заранее. Так сказать, превентивно! – смеялась супруга.

– Ха-ха-ха! Обхохочешься! – язвительно передразнивал жену Филя, проклиная про себя злобных афганских пчел.

Пролетело года два и, к радости соседей, пчеловодство схлопнулось в голове Афганыча в легкое воспоминание. Возникли яростные гонки на всем, включая садовые тачки. А попутно из-под тяжелого груза идей вырвалась неожиданная страсть с фермерским обертонам – разведению элитных кур. Между ними были кролики, но Афганыч не вынес двух вещей: кроличьей прожорливости и сексуальной распущенности без мгновенного экономического результата. Кролики мелькнули в ряду азартных игр неназванной кометой. «Ну что ж, – с досадой думал Афганыч, – шакал я последний, провалил задание! Ну ладно, раз так, буду из пеструх жар-птиц делать…»

Птичья экспозиция собиралась с учетом мировых стандартов. Афганычу не нужны были рядовые несушки. Ему нужны были живописные красавицы, несущие золотые яйца. А по праздникам – яйца Фаберже.

– Глянь, какие у меня крали, – хвастался Афганыч соседке Неле.

– Вау! Секс-символы! – восхищалась Неля. – Может, щелкнуть их для журнала Playboy?

– Валяй! – сдержанно отвечал Афганыч.

К бизнесу он относился без сантиментов: насыпал зерна, дал пинка под зад, и чтоб через час – яйца в корзину!

Но куры Афганыча любили красивую жизнь. Они с удовольствием позировали перед Нелиной камерой и вальяжно расхаживали по двору. С яйцами же возникла проблема. Несмотря на жилье повышенной комфортности, они не собирались оправдывать ничьих надежд. Они вели паразитический образ жизни. «Да что ж такое! – эмоционально думал Афганыч. – Я этим нафуфыренным паразиткам – всё, а они только хвостами вертят?! Где же, едренть, гармония?»

Гармония ждать себя не заставила. Дом Афганыча находился вблизи леса, и упитанность нафуфыренных паразиток однажды отметила лисица. Проблема начала наращивать нервные обороты. Сначала, не понимая куда деваются куры, Афганыч ставил к стенке бедного Цитруса. «Где куры, я спрашиваю, оболдос?!» – грозно изобличал Афганыч пса, всеми способами унижая его собачье самолюбие.

Пес виновато поджимал уши и хвост, но никак не мог въехать в суть скандала. Но как-то в очередной раз выйдя покурить, Афганыч застукал рыжую сволочь на своей территории. Схватив дрын и перемежая свой бег отборными выкриками, он ринулся наперерез воровке. Но в народе недаром существует поговорка: «Хитрая как лисица». Именно эту черту характера и применила лиса к простодушному Афганычу. Последнее, по чему он попытался долбануть березовым дрыном, был кусок облезлого хвоста, мелькнувшего в дыре под глухим забором.

Афганыч вернулся к курятнику, посмотрел на безмятежно кудахтавших птиц и, яростно плюнув, презрительно припечатал кур: «Дуры, вашу мать!».

С этого момента Афганыч к курам охладел.

– Забирай мой яйценосный бизнес! – как-то сказал он жене. – Не могу я с идиотками дело иметь!

– Yes, sir… – вздохнула Ульяна, приложив руку к козырьку бейсболки.

Бизнес она вела образцово. Лечила квочкам насморк, выводила блох, стряпала какую-то экологическую бурду, а потом садилась рядом на корточки и долго уговаривала поесть Христа ради. В общем, делала всё то, что Афганычу было что совой об пень. В итоге куриный бизнес начал медленно «расправлять крылья». Пока жена торговала яйцами – по цене и вправду золотыми, – муж вынашивал в голове бальзаминовские проекты.