– Да, завтра к ленчу должен явиться какой-то специалист по расследованию преступлений.

– Мы что, собираемся играть в какую-то «криминальную» игру?

– Не думаю. Мне кажется, это просто знак вежливости. Он живет по соседству. – Голос Мидж слегка изменился. – А вот и Эдвард! Очевидно, он нас ищет.

«Милый Эдвард», – подумала Генриетта с внезапно нахлынувшей теплотой.

Эдвард Энкейтлл, очень высокий и сухощавый, улыбаясь, подошел к молодым женщинам.

– Хелло, Генриетта! Я не видел тебя больше года!

– Хелло, Эдвард.

«Какой он славный! – думала Генриетта. – Добрая улыбка, легкие морщинки у глаз… А какая прекрасная форма головы! По-моему, она мне больше всего в нем нравится».

Генриетта сама удивилась своему теплому чувству к Эдварду. Она забыла, насколько он ей был приятен.

…После ленча Эдвард предложил Генриетте пойти погулять. Прогулка в духе Эдварда – медленный, размеренный шаг. Обойдя дом, они пошли по дорожке, извивавшейся среди деревьев. «Как похоже на лес в Эйнсвике, – подумала Генриетта. – Милый Эйнсвик! Он всегда доставлял нам столько радости!»

Она начала говорить об Эйнсвике, и они оба погрузились в воспоминания.

– Ты помнишь нашу белку? Со сломанной лапкой? Помнишь, мы посадили ее в клетку, и она поправилась.

– Конечно, помню! У нее было такое странное имя… Не могу сейчас припомнить.

– Колмондели-Марджорибэнкс!

– Правильно!

Оба засмеялись.

– Старая домоправительница миссис Бонди всегда говорила, что в один прекрасный день белка удерет в дымоход!

– Мы так возмущались…

– А белка потом все-таки убежала!

– Это все миссис Бонди, – с уверенностью сказала Генриетта. – Она внушила белке мысль о побеге! Все осталось по-прежнему, Эдвард? – спросила она, помолчав. – Или переменилось? Я всегда представляю себе Эйнсвик таким, как он был раньше.

– Почему бы тебе не приехать и не посмотреть самой, Генриетта? Ты очень давно не была в Эйнсвике.

– Да… – В самом деле, почему она так долго не ездила в Эйнсвик? Вечно чем-то занята, увлечена, связана с другими…

– Ты всегда желанная гостья, Генриетта!

– Очень мило с твоей стороны, Эдвард!

«Какой он славный, – снова подумала она, – и какой у него прекрасный череп!»

– Я очень рад, что ты любишь Эйнсвик, Генриетта!

– Эйнсвик – самое прекрасное место на земле! – задумчиво сказала она.

Длинноногая девочка с гривой растрепанных каштановых волос, счастливая девчушка, которой и в голову не могла прийти мысль о том, что приготовила для нее жизнь. Девочка, любившая деревья… Она была так счастлива и, конечно, не догадывалась об этом! Если б можно было вернуться назад…

– Игдрасиль[21] все еще стоит? – внезапно спросила она.

– Его разбила молния.

– О нет, только не Игдрасиль!

Это огорчило Генриетту. Игдрасиль – так она называла большой дуб в Эйнсвике. Если боги могли сразить Игдрасиль, тогда жди беды… Лучше назад не возвращаться.

– А ты помнишь твой особый знак, знак Игдрасиля? – спросил Эдвард.

– Смешное дерево, какого на свете не бывает, которое я всегда рисовала на клочках бумаги? Я до сих пор его рисую! На промокашках, в телефонных книгах, во время игры в бридж… Стоит мне только задуматься, как моментально появляется Игдрасиль! У тебя есть карандаш?

Он протянул ей карандаш и блокнот, и она, смеясь, быстро нарисовала причудливое дерево.

– Да! – воскликнул Эдвард. – Это Игдрасиль!

Они поднялись почти до конца тропы. Генриетта села на ствол поваленного дерева. Эдвард опустился рядом. Она смотрела вниз, сквозь деревья.

– Все здесь немного напоминает Эйнсвик. Карманное издание Эйнсвика. Тебе не кажется, Эдвард, что именно поэтому Люси и Генри поселились в «Лощине»?